Глава 7
«Здравствуй, Александр. Надеюсь, ты прочтешь мое письмо, ибо это важно. Важно для тебя. Хотя, возможно, лучше бы тебе этого и не знать…»
Это письмо пришло с утренней почтой, и Фокс, раздавленный и уничтоженный самим собой, придушенный собственными руками, вынужденный, но совершенно не готовый делать то, что необходимо, сначала просто не заметил его. Схватил всю пачку пришедших писем и бумаг, швырнул ее в машину и надавил на газ. Только в пробках, обязанный стоять, он, почти не задумываясь, просматривал конверты. Этот он отложил было, не сообразив даже сначала, кто такая П. А. Соколова. Но тут же вспомнил — Полина. Та самая Полина, его администратор когда-то, потом несостоявшаяся жена. Полина… Он не видел ее четырнадцать лет. Что же теперь ей понадобилось?..
Фокс ехал за Владом. За телом своего сына. Сына, которого любил, которого все эти годы растил сам и которого… которого сам же и убил. Невольно, никак, ни за что этого не желая. Никогда!.. Как он прожил последние пару дней, Фокс толком и не помнил. В памяти лишь мелькнула гостиница, звонок в аэропорт и сообщение о том, что вылеты разрешены. Такси, самолет, Москва, встретившая сиянием огней, новогодней суетой, сверкавшими везде елками, гирляндами огней, радостными лицами людей… Ничего этого Фокс не замечал. Он мчался домой, а когда скрылся за своей дверью, отключил телефон и вырубил сотовый, на него обрушилась тишина и страх. Впервые в жизни страх перед завтрашним днем, перед жизнью, которую он всегда привык планировать самостоятельно, решая все проблемы и устраняя неприятности. Впервые Фокс не знал, как ему жить дальше с тем, что произошло несколько часов назад. Он — убийца… Он убил своего единственного сына и женщину, которую… Да, все-таки, он давно уже понял, что любил ее всегда, всю жизнь. Любил странной, болезненной любовью, от которой не было спасения даже на расстоянии. Любил и… ненавидел за то, что ей одной, этой маленькой женщине удалось добраться до его сердца, поколебать его железную волю, перевернуть его жизнь. Сломавшись, он бросил ее, украл у нее ребенка, надеясь, что спасся, злорадствуя, что она наказана и уже никогда не причинит ему боли. Да только его месть нагнала его самого, когда, казалось, все давно позади, и он даже не помнил ее лица. Ножом в спину он получил этот удар — ее, все такую же восхитительную и притягательную, и слезы сына, отдавшего ей свое сердце, забывшего, отбросившего реальность вместе с ним, его отцом, ради своей любви. Но ведь он лишь спасти его хотел! Спасти сына, своего мальчика! Разве он не был прав? Разве у него был иной выход?! Владик сорвался в пропасть. Она тащила его за собой. И пока она жива, Владик шел бы за ней. Что он, его отец, мог еще поделать?! Разве ему самому не больно? Разве он сам не знает, что значит любить ее, Маришку? Еще как знает!.. Вот только теперь нет их обоих. Навсегда…