Сама взяла незнамо у кого.

— Как придём в лагерь сразу зайдём в шатёр с амуницией и подберём тебе подходящий размер.

— Благодарю, — между отдышками сказала я.

— Зачем ты здесь?

Я вскинула голову и вопросительно посмотрела на него.

— Ты слабый, — он констатировал факт слишком бесстрастно.

— Разве не удел сильного сделать из слабого себе «подобного»? Разве не удел слабому стать сильным? Разве не удел жителю своей Губернии отдать свою дань? Разве не удел слабому хотеть и постараться защитить будущее?

Азат поднял ладонь, останавливая мою речь.

— Я тебя понял, — в глазах появилось уважение, если не к силе, то к моим мотивам.

— Я готов, — выпрямилась.

— Не против если буду обращаться к тебе не пан, а ниэти Грот?

Я возрадовалась. Значит могу заводить друзей, не будучи дочерью МАТЕРИ.

— Конечно, а мне можно также к вам обращаться?

— Нет, я старше тебя… наверно… но рассматривай моё обращение нэити не как брат или друг, а как ученик, — задумчиво произнёс Азат.

Я надула губы от лёгкой обиды. Ему, видимо, очень приятно осознавать себя наставником.

— Ведёшь себя как панна, — засмеялся Азат. – Пошли, а то такими темпами мы дойдём только к вечири.

И я зашагала немного позади него. Перед тем, как опять начинать задыхаться от тяжести и усталости от своей ноши мы вышли на огромную поляну. Она кругом огорожена деревьями. Слева от нас находились шатры с разным назначением (как в больничном городке на Материнском плато) и бараки, много бараков. Колодцы распределены по краям поляны и среди шатров и бараков. На столбах, обтянутых верёвками, висело постельное бельё и одежда воинов. Часть поляны (та, что обжита воинами) отделена невысоким забором из деревянных кольев. Другая, более значительная, часть поляны тоже разделена таким же забором. Посередине старшие и служивые воины обучали приёмам борьбы молодых. Слышались крики, ругательства и советы. С правого края, обучались езде на лошадях. Я никогда в своей (своих воплощениях) жизни не ездила на лошадях. На этой части, молодые воины сидели на конях, столь же могучих, как у пятидесятника, стоя в шеренгу, а перед ними инструктор. Он вещал правила езды.