Я помню в 17-летнем возрасте девочки, живущие со мной в приюте, мечтали о роскошных свадьбах и белых платьях, безостановочно влюблялись, заводили романы с мальчиками одногодками и постарше. Я же мечтала повзрослеть и уйти из приюта. Нет, всех воспитателей я люблю, и общаюсь по сей день (точнее уже, как недели 2 не выходила на связь), они заменяли мне мать и отца, а некоторые были подругами. Что с ними сейчас? Может они сидят около меня в больнице и держа мою руку, призывают к выходу из комы? Кто знает. И всё же я никогда не мечтала о свадьбе и платье, я возможно и не хотела… просто где-то там, в глубине подсознания, которое закрыто сознанием и разумом, я искала своего человека. Того, кто владел половиной моего сердца. И при воссоединении наши половины стали бы одним целым и неразделимым.

— Не надо, — Амелфа отодвинула мою руку от бинта.

— Чувствую себя бесполезной, — буркнула я.

— Это вы зря, — поспешила успокоить девушка, — Вы самый нужный человек!

Нужный человек. Два слова, а сколько ответственности в них вложено, даже мурашки по коже побежали.

Затем Амелфа начала рассказывать мне о том, как нужно обращаться к тому или иному человеку. К кнесу Беловолод – только! — кнес Беловолод, его жене, сестре – кнесенька, матери или бабушке кнеса – кнесса, отцу или брату – кнесс, к взрослому или незнакомому мужчине – пан, к взрослой или незнакомой женщине – пани, незамужняя девушка либо подруга – панна, к юноше либо другу – нэити, к женатому мужчине – панир, к замужней женщине — панира. Матронами называли женщин, обладающих выдающимися знаниями в одной области, то есть специалисты своего дела. Фамилии и отчества у них тоже есть, но их не произносят даже при разговоре о нём. Имена в Губернии Аэндор не повторяются, их бесчисленное количество, ведётся точный учёт каждого имени.