Агатат Аль Марид В Храме было сумрачно и холодно. Я ступал по истрескавшимся каменным плитам, и мои шаги гулким эхом отдавались от закопчённых гранитных стен. Никогда не любил приходить сюда. В этом мрачном склепе пахло гарью и смертью, и казалось, что тебя окружают призраки замученных душ, принесённых в жертву безжалостному Пламени. Ещё будучи принцем Империи, я часто обсуждал с братом целесообразность устраиваемых Жрецами жутких оргий, когда осуждённых на смерть преступников отдавали на заклание огню. И если бы только преступников! Сотнями гибли в объятиях Пламени и простые граждане — за неосторожные высказывания или действия, угрожающие подорвать власть религиозных фанатиков. Неудобных и инакомыслящих казнили без суда и следствия, а их имущество и накопления плавно перетекали в руки жрецов в виде пожертвований. Разрушить эту систему пытались не раз, но жрецы держали власть железной рукой, моментально пресекая революцию в зародыше. Даже император был бессилен что-либо изменить, не рискуя развязать в обществе гражданскую войну и тем самым погубить всю Империю разом. Кроме того, религиозные догмы были так сильны, что мало кто всерьёз задумывался над тем, чтобы бросить вызов Святому Пламени и рискнуть пойти против нерушимых законов. Пожалуй, только одни жрецы знали истинную тайну Чистого Пламени, но, разумеется, они не собирались делиться ею ни с кем. Однако время от времени в Империи происходили загадочные события, о которых просачивались слухи и которые лишь подтверждали то, что в неоспоримых догмах и непреложных законах тоже бывают исключения. При попустительстве служителей культа странным образом выживали те, кто при всём своём желании не должен был выжить. И наоборот: внезапно сгорали в Пламени честные и порядочные граждане. Связанный Пламенем со своей женой богатый купец внезапно сохранял жизнь и обретал свободу после смерти своей половинки. А неподкупный судья сгорал дотла, как лжец, вынося оправдательный приговор несправедливо обвинённому и ранее приговорённому к сожжению. И таких случаев было много, и каждый раз процесс активно лоббировали представители церкви. Они же и объясняли подобные казусы народу тем, что Пламя само решало, заслуживает ли гражданин смерти или нет. Если Пламя пощадило беднягу, значит, тот безгрешен и достоин второго шанса. Дескать, не держите в голове злых помыслов, не идите против правил, и будет вам счастье… Размышляя над всем этим, я почти не заметил, как в зал вошла жрица. С головы до ног укутанная в кроваво-коричневый саван, она бесшумно подплыла ко мне и остановилась, вперив в меня полубезумный взгляд своих красных глаз. Стало не по себе, и я невольно поёжился. — Чистого Пламени, благородная Фатима! — я поспешил поклониться, чтобы отогнать неприятные ощущения. — Меня прислал Светоносный Фализ Аль Ифрит. Он был так добр, что разрешил мне помолиться Святому Огню, который просил вас разжечь. Верховный жрец также упомянул, что ваше присутствие на моём бдении усилит мои молитвы, — я поднял глаза, посмотрев на жрицу с надеждой и трепетом, одновременно думая о том, что старый облезлый козёл Фализ просто побоялся оставить меня наедине с Пламенем. Сразу возник законный вопрос: а почему, собственно? Ну что я мог сделать Пламени? Броситься в него? Осквернить? Залить водой? Или захотеть поджарить на нём мясо? Странно всё это! Тут же вернулся к мысли о том, что жрецы слишком многое скрывали и неплохо бы выяснить, что именно. Я снова взглянул на жрицу, которая, не произнеся ни слова, отошла к стене и нажала там на какую-то панель. Заскрипели скрытые механизмы, и я поспешно отступил к стене, наблюдая, как разъезжаются плиты пола, образуя ровное круглое отверстие. Чернота в открывшемся провале была густой и непроницаемой и напоминала жерло спящего вулкана. Но не прошло и трёх минут, как бездна задышала, захлюпала, и из глубин поднялось и стало разгораться неистовое пламя. Огонь вздыбился, взметнулся к потолку, лизнул стены и с шипением опустился, превращаясь в оранжевое озеро, исходящее тяжелыми волнами жара. Фатима подошла ко мне и жестом указала на адскую сковороду, давая понять, что я могу приступать. Опустившись на колени, я молитвенно сложил руки и прикрыл глаза. Однако мысли мои были далеки от происходящего, и вместо положенной отрешённости я испытывал внутреннее возбуждение и даже некоторый азарт. Назойливые мысли о том, что жрецы скрывают ото всех истинную сущность Пламени, породило непреодолимое, почти безумное желание разгадать эту тайну. Я чувствовал, что именно она поможет мне победить в предстоящей схватке и навсегда покончить с кровавой традицией в отношении Кашири. У меня была вся ночь, и потому я не торопился, сосредоточенно и во всех подробностях обдумывая зревший в голове план. Жрица стояла рядом, но теперь я был откровенно рад её присутствию. Судьба сама давала мне шанс, и, наплевав на предосторожности, послав подальше возможные последствия, я пошёл ва-банк. Подождав, пока Фатима потеряет бдительность, резко вскочил на ноги и схватил её за горло. Она не успела даже вскрикнуть, как в следующее мгновение уже висела над огненной бездной, в ужасе дрыгая ногами и безуспешно пытаясь набрать в лёгкие хотя бы глоток воздуха. Продержав жрицу над жаровней почти минуту и прилично подпалив ей пятки, я развернулся и припечатал её к стене, поймав в свои сети взгляд полностью обезумевших красных глаз. Прикосновения и зрительного контакта вполне хватило, чтобы быстро и беспрепятственно погрузиться в глубины её сознания… Не особо церемонясь, я перетряхивал чужую память, забираясь всё глубже в её недра и извлекая факты, заставляющие меня содрогаться от ужаса. Деяния жрецов были чудовищны, но не менее страшной была их ложь, которой они, вот уже столько тысячелетий, удерживали в подчинении весь мир Гвартариума. Сказать, что я был шокирован открывшейся мне истиной — это не сказать ничего! Я был в ярости, растерян, ошарашен, выбит из равновесия, и едва не обезумел, забыв даже о жрице, которую всё ещё жёстко прижимал к стене. Мои пальцы на её горле непроизвольно сжались, с хрустом ломая тонкую шею. Я застонал от ненависти, понимая, как много можно было бы изменить, если бы не эта ложь! Сколько бы жизней можно было спасти!.. Зарычав от переполнявшей меня злобы, я в бешенстве швырнул безвольное тело жрицы в самый центр адской жаровни.
Пишу под псевдонимом Анжела Грей
