Теперь, когда слой 2-х недельной грязи исчез, мне хочется посмотреть в зеркало, но таковых ни в одном шатре не наблюдалось. Подходя к моему шатру (в котором я по-прежнему нахожусь одна) я спросила:

— Панна Амелфа, — меня перебил её счастливый возглас.

Покраснела от вырвавшегося чувства, выразившегося в одном слове. Тем самым я открылась девушке.

— Спасибо, — улыбка девушки сияла ярче Луны и звёзд в ночном небе.

Я могла только кивнуть.

— Так что вы хотели сказать? – напомнила Амелфа.

— Кхм… ах, да. Я хотела бы посмотреться в зеркало.

— Я передам матроне Вышеславе вашу просьбу, — улыбка по угасла.

— Спасибо.

— Тогда я желаю вам спокойной заутроси, кнесенька, — она присела в лёгком реверансе.

— Может вы тоже будете обращаться ко мне панна? – предложила я.

— Я не смею, — она покачала головой, — но знайте, в сердце для меня вы панна.

Я обрадовалась. Но в тоже время и раздосадована. Эти чёртовы различия!

* * *

На утро, после утренней процедуры чистки зубов, заявилась матрона Вышеслава, в руках она держала зеркало в металлической и круглой оправе. За ней семенила Амелфа. Я решила подражать им и присела в реверансе перед ними.

— Вы можете не приседать перед нами, — оповестила меня матрона.

При этом они обе присели в реверансе с поклоном головы.

— Вы даже может не приседать перед кнесом, любым кнесом, — поправила себя матрона.

Ах да, я и забыла, я выше их всех по статусу. Эта фраза напомнила мне о недавно возникшем грузе.