— Отец, так откуда же я знал, где Раогай! – отпрыгивая на безопасное расстояние, воскликнул сын воеводы, и воздел руки к небу, словно призывал в свидетели самого Всесветлого. — Шу-эн свидетель – она не говорит мне, куда ходит! Да она просто влюбилась в этого Миоци, а еще из дому убегала, когда ты ее ему сосватать решил!

— Замолчи! – раздался крик Раогай – она выскочила из своей спальни в пестром шерстяном платке с островов Соэтамо, накинутом поверх ночной рубашки. – Замолчи! – снова завопила она, еще более яростно, но закашлялась.

— Доченька, куда ты? – взволнованно вскричал Зарэо. – Зачем ты вылезла из кровати? Погубить мои седины хочешь?

Отец схватил непослушную дочь в охапку и водворил в постель, в уютную спальню, где жарко топилась печь, а на толстых циновках стояли курильницы с ароматами.

— Не хочу я лежать! – заявила Раогай. – Я хочу на улицу – верхом поездить! Это ведь лучшее лекарство, отец, ты сам говорил!

— Поездишь, поездишь, — отвечал Зарэо, укутывая дочь двумя одеялами и не видя, как за его спиной сын корчит ей рожи, приоткрыв дверь. Раогай ничего не сказала, только надулась и отвернулась к стене.

 — Вот придет ли-Игэа, он и скажет тебе, когда ты сможешь гулять и на коняшках ездить, — словно извиняясь, заговорил Зарэо.

Словно в ответ на его слова дверь уже не приоткрылась, а распахнулась, и в полумрак спальни шагнул высокий светловолосый человек в длинном, искусно сотканном шерстяном плаще.