— Тебе Великий Табунщик помог.
Циэ положил в рот большой кусок жевательной смолы.
Каэрэ покачал головой, гладя своего коня, ласково тычущегося мордой в его шею:
— Бог мой мне помог, а не твой Табунщик.
— Ай, не дело говоришь. Глупый голова. Великий Табунщик все знай, всех думай-помни. Все — его жеребята, табун его.
Циэ развернулся всем своим мощным корпусом, посмотрел на лошадей:
— Грустно им. Умирай делать — никто не хоти. Это все фроуэрцы. После Ли-Тиоэй совсем худо стало. Степняк плохо делал, на помощь не ходи. Теперь фроуэрцы сами в степь иди, степняка в рабы бери… А ты откуда? Далекий путь делай? — неожиданно спросил он у Каэрэ.
— Я из-за моря, — кратко ответил он.
После его возвращения от Игэа, Циэ, как будто это было само собой разумеющимся, забрал его в свои помощники по конюшне. С Циэ никто особенно не хотел спорить.
— Хорошие лепешки у ли-Игэа жена печет! — заметил степняк, запуская руку в корзину, которую дала Каэрэ с собой Аэй. — Как надсмотрщик видел — не забрал?
— Мкэн Аэй дала им тоже по корзине, — ответил Каэрэ, улыбаясь: гнедой аккуратно прихватывал губами кусочки лепешки, слегка щекоча его ладонь.
— Ну что, будем убегай делать? Я смотреть, ты надежный. Будешь со мной убегай делать?
Каэрэ энергично кивнул. Буланый конь шумно вздохнул, выпуская воздух из ноздрей.
— Слушай тогда! — торжественно сказал Циэ. — Праздник Уурта скоро. Тиики настойка много пить, надсмотрщики настойка много пить. Можно в степь на коне скачи. Степь близко, за рекой. Там Эна сейчас кочует, он знай, где общее стойбище.
