После разговора с тем заключённым, Лернер не мог выбросить его рассказ из головы. Этот мир таил в себе столько вопросов, неразгаданных загадок, о которых, кажется, знал каждый, но далеко не все стремились их разгадать. Девушка, владеющая молнией… И если для всех вокруг это было сродни дикости, то для Лернера, оказавшегося здесь совсем недавно, такая история казалась более, чем реальной. Тем более существование некой девушки, владеющей молнией, да ещё и с удивительно красивым голосом, хорошо вписывалось в его историю о возвращении в Тайлагу. Она вполне могла оказаться той, чей голос доносится из стихии молнии, и кто вызвал ту аномальную грозу. Как бы то ни было, и к чему бы ни пришло в итоге это расследование, Лернер уже понимал, что столкнётся с чем-то куда более сложным и загадочным на пути к правде. И он уже знал, с чего следовало начать.
После допроса Нерр ненадолго задержался, чтобы отвести главу деревни и сопровождавших его тогда охранников в карцер, забрав ключ себе, чтобы самолично их выпустить через два дня, как он и обещал, а затем они с Лернером направились на площадь, где двое психов из Равенства должны были закончить осмотр места преступления.
Лернер поплотнее закутался в пуховик, выходя из здания главного управления деревни. В каждом уголке деревни, включая дома, было невероятно холодно, и он уже начинал замерзать. Щёки и нос давно перестало щипать морозом, теперь он их, скорее, не чувствовал, а пальцы в варежках уже с трудом двигались. Хотя шерсть немного замедлила процесс замерзания, но сейчас он только и мечтал, что оказаться в усадьбе, завёрнутым в толстый тёплый плед и с чашечкой горячего чая. Он бегло осмотрел площадь в поисках Листа с Блеском, чтобы попросить их обсудить всё в усадьбе, но, как назло, их нигде не было видно. Мороз уже заставлял его дрожать, и он не был настроен находиться здесь ни одной лишней секунды. С Нерром они обошли холм, на котором оставался расти лишь один единственный уцелевший цветком рара, и откуда уже убрали все куски льда, а это означало, что осматривать место преступления ребята закончили. Тогда где они сейчас? Может, уже вернулись в усадьбу? Но тут Нерр указал наверх, на дыру в куполе, и Лернер, тоже задрав голову, увидел мелькнувшие там зелёные волосы Листа.
— Эй! — позвал он, — Ребят, заканчивайте, нам возвращаться пора!
С потолка посыпалось несколько мелкий осколков льда и крупиц снега, после чего послышался отвратительно-игривый тихий голос Листа. Было сложно разобрать, что он говорил с такого расстояния: купол находился на высоте не менее пятнадцати метров, да и говорил Лист не прямо в дыру, а куда-то в сторону, но последнюю фразу Лернер, к сожалению, расслышал прекрасно:
— Не закончил… много… допросить огника… Ладно, наверное надо… А то наш зверёк скоро станет очередной статуей принца, хахаха!! — засмеялся он, на что Лернер недовольно закатил глаза.
Он повернулся к Нерру и спросил:
— Ты можешь сделать так, что он меня больше не звал «зверьком»?
— Я думаю, его гордость не позволит ему прогнуться под чужое мнение или просьбу, не касающуюся работы. Он всегда делает, что хочет, из-за чего у Равенства прибавляется много проблем. Исходя из моих наблюдений, могу предположить, что даже в последние хлопки жизни он будет гнуть лишь свою линию и отстаивать свои интересы, считая себя героем, которого презирали и заставляли принять чужую точку зрения, но он до самого конца не сдался.
— А звучит-то как поэтично… — раздражённо вздохнул Лернер, — Герой, отстаивающий свои идеалы, борющийся с законом, властью, мнением большинства, а всё ради чего? Ради того, чтобы называть младшего принца зверьком…
Да уж, вот это помощничков с ним отправил Кла… Но, судя по обрывкам фраз Листа, что-то в расследовании уже продвигается. Только непонятно, причём тут огники, да и тайлов этой стихии в деревне всего двое — хозяин усадьбы и одна из его дочерей. Неужели Лист подозревает их?
Лист, не особо волнуясь за архитектуру и целостность деревни, внезапно спрыгнул в дыру, никак не предупредив, и приземлился в полуметре от стоящего к нему спиной Лернера своей металлической ребристой подошвой на лёд, заставив его пойти трещинами. Лернер от резкого громкого звука дёрнулся и, обернувшись, шарахнулся в сторону, чуть не потеряв равновесие, заставив растенника залиться истерическим смехом. За ним спрыгнул и Блеск, также сильно повредив лёд на полу, а Лернер, понимая, что из-за этих двоих у них с Нерром наберётся с десяток проблем, спрятал лицо в ладони.
— Зато кровь тебе разогнали, теперь не замёрзнешь. — сказал Лист, после чего снова пару раз усмехнулся.
— Идём, уже поздно. — проигнорировав его замечание, ответил Лернер. — Нехорошо заставлять хозяев ждать.
Хотя здесь время суток и не было видно из-за вечно светящегося льда и купола, да и часов пока не завезли, но по небу в дыре сразу стало понятно, что уже достаточно поздно, да и народу на улицах почти не осталось. Кругом царила тишина и пустота. Лернеру даже стало стыдно за Листа с Блеском из-за их достаточно громкого поведения. Им словно было плевать на чужой комфорт, они жили только для себя, а подчинялись принцам лишь иногда, и лишь потому, что им самим это было интересно. Такими темпами жители деревни не будут содействовать следствию, и дело замедлится в разы… Но Лернер догадывался, что если скажет им вести себя по адекватнее или хотя бы потише, они поступят ровно наоборот, так что предпочёл не создавать себе ещё больше хлопот.
Через некоторое время они наконец-то дошли до усадьбы. Лист был прав, адреналин и правда ненадолго согрел Лернера, но к возвращению в тёплое крыло он всё равно уже задеревенел от холода. Его сильно трясло, и даже когда они всей компанией уселись где-то в холле крыла на диваны напротив камина, Лернер всё равно никак не мог согреться.
—Ит-так, чт-т-то вы уз-знали? — говорил он, стуча зубами.
Лист продолжал как всегда улыбаться, но в этот раз, кажется, это была та неизменная улыбка. В этот раз было видно, что он наслаждался страданиями Лернера, закутанного в два пледа — Нерр поделился своим. Но Блеск, в отличии от своего брата, решил проявить заботу. Он создал небольшой тёплый лекен и протянул его Лернеру. Тот с благодарностью кивнул, и дальше уже сидел с лекеном в обнимку. Это сработало, и он стал согреваться намного быстрее.
— Ну, всё оказалось именно так, как я и предполагал, — лениво ответил Лист, — внизу не было ничего интересного, а вот наверху купола мы нашли пару капель эппи.
— Кто-то взорвал купол прямо над цветами взрывчаткой на основе эппи. — уточнил свою догадку Нерр, пока Лернер переводил взгляд с брата на Листа, пытаясь понять, что такое это «эппи».
— Здесь торговля эппи незаконна по понятным причинам. — продолжал Лист, — Вывод напрашивается сам собой. Но я всё же сомневаюсь, что тут всё так просто. Не знаю, вся эта ситуация какая-то странная, слишком много пробелов…
Лернер, решивший сразу узнать, что это за непонятное вещество, дабы хотя бы понимать, о чём идёт речь и, может, озвучить свои догадки, подал голос:
— Слушайте, я здесь не слишком давно, так что можете объяснить, что такое эппи?
Лист, как и ожидалось, снова усмехнулся, а Блеск, всё время до этого молчавший, внезапно заговорил:
— Эппи — это такое масло, которое выделяют огники. Оно вырабатывается из наших волос на голове, и его обычно собирают каждые три-четыре дня. Это масло отличается от растительных тем, что если его поджечь, оно мгновенно исчезнет, а на том месте, где оно было разлито, продолжит гореть огонь, не выделяя дыма. И гореть огонь будет вечно, если его не потушить своими силами, а также он не будет распространяться на любые другие горючие объекты, разве что может их поджарить, но огонь на них не перенесётся. Это масло используется очень много где, например, в готовке или для более быстрого разведения огня. — указал он на камин, возле которого они грелись. — В Пеми продажа эппи считается незаконной потому, что его достаточное количество может попросту растопить деревню. Эппи здесь может быть разве что у хозяев усадьбы, так как только они здесь могут его производить в достаточном количестве и использовать в своих целях.
— Из эппи также делают первоклассную взрывчатку. — добавил Лист, — Скорее всего, именно она и послужила уничтожению тех цветочков.
Последнее слово он сказал с явным отвращением, причины которого Лернер не разобрал. Как растенник может не любит растения? Или были какие-то ситуации, которые заставили его испытывать неприязнь именно к этим цветам? Хотя, чего Лернер удивляется? Этот псих и со своим отражением поссориться может, а может поклоняться углам комнаты… От него можно ожидать чего угодно, так что цветы — ещё не самое странное.
От мысли, что они гостят в доме преступников, Лернеру стало не по себе. Эти тайлы показались ему вполне порядочными и доброжелательными. Может им просто тоже чем-то не угодили эти цветы? Да и если так, это не слишком жестокое преступление. Жестоким может быть то, что хозяева внезапно решат избавиться от тех, кто догадался об их причастности к этому преступлению.
— Так, — немного подумав, решил высказаться Лернер, — если они — преступники, как вы собираетесь это доказать? Не думаю, что они хранят запасы своего эппи, никак не используя. Как тот же камин — они его разжигают с помощью эппи, и наверняка много чего ещё в тёплом крыле работает на этом масле. Если бы они сделали из него взрывчатку, это не вызвало бы подозрений.
— Изготовление из эппи взрывчатки — дело непростое. — ответил Лист, явно наслаждаясь тем, что он может возразить принцу в угоду большей осведомлённости. — Для этого нужна специальная техника, тайлы разных стихий, время и очень, ОЧЕНЬ много эппи. Во всём Пронтариате существует всего два завода по изготовлению взрывчатки, и у них на это есть разрешение. Всё остальное изготовление считается нелегальным, а значит, если мы найдём у хозяев технику, простым заключением они не отделаются, хаха.
Его, похоже, забавляла вся эта ситуация, хотя прежде он и говорил, что считает это дело не настолько простым. Сейчас, услышав его пояснение, Лернер тоже подумал, что тут всё несколько сложнее. Если у хозяев и окажется нужное оборудование, то где бы они в таком случае взяли тайлов других стихий? Нерр рассказывал, что из других рас здесь живёт всего один каменник и как раз хозяин усадьбы с дочерью. Им бы тогда пришлось нанимать кого-то со стороны, а их приезд наверняка не остался бы незамеченным: у деревни всего один вход. Или же они могут хранить технику где-то снаружи, это было бы и проще для тайлов других стихий, и для доставки взрывчатки непосредственно на купол.
— А сколько тайлов разных стихий нужно? И каких стихий? — поинтересовался Лернер, но Лист тяжко вздохнул, закатив глаза, хотя его улыбка продолжала сиять на сумасшедшем лице, что смотрелось малость неестественно.
— Смотря какой мощности должен быть взрыв и какую стихию взорвать. Со взрывом льда я ещё не сталкивался, надо будет это изучить… Как узнаю — расскажу.
— По крайней мере, чтобы изготовить взрывчатку такой мощности, нужно не меньше семи-девяти тайлов. Я со взрывами сталкивался чаще, так что это могу гарантировать. — ответил Блеск. — Но про лёд, как и Лист, я знаю немного. Эта деревня всегда была спокойной, и действовала по большей части автономно от Пронтариата. Видимо, как раз подобная независимость вскружила её жителям голову, и они решили, что имеют полное право вершить самосуд, особенно учитывая то, что глава деревни также считается и местным судьёй.
Пока было слишком много вопросов, а края оставались размытыми. Им предстояло ещё много работы. Лист был прав, они вряд ли быстро смогут покинуть эту деревушку.
Нерр пересказал историю заключённого, чем снова вызвал у Листа смех, а Блеск ответил, что заключённый явно сумасшедший. Им казалось, что этот рассказ о слепой девушке, владеющей молнией, никуда их не приведёт, а только всё запутает, так что все трое, без Лернера, решили пока отставить эти показания в сторону, сосредоточившись на поисках улик против хозяев усадьбы.
— Они могли заказать взрывчатку с завода. — предположил Нерр. — Это бы не вызвало подозрений, не ударило бы по их достаточно солидному бюджету и не потребовало бы затраты их личного эппи. Но так как здесь торговля эппи, как и торговля всем, где использовалось это масло, запрещена, то они наверняка указали бы другое место назначения, а также вполне могли подделать документы, указав ненастоящие имена.
— Тогда это будет сложно… — усталым голосом протянул Лист, потягиваясь. — Я не хочу этим заниматься… Блеск, давай ты завтра проверишь записи заказов с заводов, а я займусь отпуском? Ой, то есть, обыском? Заодно проверю их последние заказы на крупные суммы и пересчитаю бюджет.
Губы Лернера тронула улыбка. Лучший во всём Пронтариате детектив собирается завтра отлынивать от работы, потому что считает, что взялся за слишком сложное дело. Ну уж нет, принцы не позволят этому случиться. Хотя этих двоих по официальным данным отправили сюда в отпуск, они вынуждены помогать принцам в расследовании, так что без разрешения отдыхать они не имеют права. Но сейчас отдых и правда казался отличным решением…
— Предлагаю пойти спать. — зевнул Лернер. — Уже ночь, а мы всё о расследовании, о расследовании…
— Ой-ой-ой, — с притворной жалостью заговорил Лист, — Похоже, наш зверёк утомился… Сейчас зароется в свою норку, и завтра до полудня проспит…
— Кто бы говорил. — ответил Лернер без капли раздражения, скорее, с ехидной усмешкой. — Сам-то только об отдыхе и думаешь.
— Я думаю о том, что вы, зажравшиеся болваны, опять всё спихиваете на нас, простых помощников.
— А ты не переводи тему. — ближе наклонился к нему Лернер, продолжая нагло улыбаться. — Я-то совсем недавно надел корону и примерил на себя роль принца. Я, считай, только осваиваюсь, когда ты, настоящий профессионал, устал лишь от осмотра места преступления. Может это ты зажравшийся болван?
— Я устал не от работы, а от вашего существования. — говорил Лист, посмотрев на Лернера с омерзением и встав с места. — Никогда бы не подумал, что характер принца может быть настолько отвратным…
— Да ты только и делаешь, что меня унижаешь, думаешь, я буду спускать тебе это на тормозах?! В чём твоя проблема?! — уже начал повышать голос Лернер, но быстро вспомнил, что они тут не одни, и что хозяева наверняка уже легли спать, и вести себя нужно потише.
Лист, быстро окинувший взглядом холл, видимо, подумал о том же. Они стояли напротив друг друга, как готовые к драке с выгнутыми спинами кошки, но понемногу осознание, что спорить сейчас бесполезно, и что они просто оба устали, поэтому на взводе, помогало быстрее успокоится, хотя улыбка Листа, вечно прилепленная к его лицу, всё ещё бесила Лернера.
Лист усмехнулся, но сделал это не как псих, а более спокойно и как-то по-человечески, что ли… Он сейчас словно просто развлекался, и весь этот спор наоборот только порадовал его. В его глазах больше не виднелось презрение или высокомерие, он смотрел на Лернера как на равного, как на… Друга…
— Ладно, зверёныш, хорошо тебе выспаться.
— И тебе, псих — повторил за ним Лернер, но также спокойно, словно они с Листом уже давние друзья, и такие перепалки и взаимные обзывательства не делают их врагами, а наоборот, просто являются неотъемлемой частью их вполне дружеского общения.
Блеск, поднявшись вслед за братом, остановился и обратился к Лернеру:
— Согрелся хоть?
— А, да. — вспомнил Лернер про лекен. Этот тёплый шарик ему очень не хотелось выпускать из рук, но он всё равно с улыбкой протянул его обратно Блеску. — Большое спасибо.
Тот молча кивнул, не улыбнувшись в ответ, испарил Лекен и направился в комнату. Было странно понимать, что Лист всё же хочет подружиться с Лернером. Раньше ему казалось, что абсолютно всё в его поведении указывает на обратное. Неужели Лернер действительно может подружиться с таким, как Лист? Нормально общаться, делиться новостями в жизни? Это казалось чем-то нереальным, и пока, наверное, оно таким и являлось. Лернер слишком плохо знал Листа, когда тот, кажется, читал его как отрытую книгу, хоть и любил иногда над ним подшучивать. Да, видимо, он привык к абьюзивным отношениям, но кто знает, возможно, именно такой как Лернер сможет стать ему настоящим другом. Не таким, который будет подчиняться любой его воли и приказам, как Блеск, а другом, который иногда может и противостоять, отстаивая свою точку зрения, и отвечать оскорблениями. Может, Лист сейчас внезапно успокоился потому, что понял, что он не сможет прогнуть Лернера под себя, и таким образом признал его себе равным? Кто его знает… Он же действительно псих. Или, может, он просто хочет таким казаться? Это настоящий Лист или его маска? По крайней мере, когда хочет, он может вести себя вполне вменяемо и спокойно, даже серьёзно. Что же заставило его стать таким, каким он выглядит? Что заставило его надеть эту улыбку? Но тут Нерр, как обычно, словно прочитав его мысли, ответил:
— Он никогда не станет тебе другом. Ты ему — возможно, но не наоборот. — эти слова прозвучали также безразлично, как и всегда, но Лернер услышал в них то ли какое-то отвращение, то ли злую жалость.
— Почему ты так решил?
— Я думаю, узнав его лучше, тебя в первую очередь стошнит, в вторую ты не захочешь больше о нём слышать. Такое со многими уже случалось, только члены Равенства его принимают, и то нехотя.
Лернер задумался. Что же такое кроется в Листе, что может настолько его испугать или вызвать настолько сильное отвращение? Может его истинное «я» действительно настолько ужасно? К словам Нерра всегда стоит прислушиваться, обычно он знает, о чём говорит, и легко может предсказать поступки или реакции многих, так что пропустить подобное замечание мимо ушей Лернер не смог.
— Идём лучше спать. — позвал его Нерр, выдёргивая из размышлений.
Лернер одобрительно кивнул. Выспаться им и правда сейчас не помешает, учитывая то, что завтра наверняка придётся рано вставать. Он встал, всё ещё завёрнутый в два огромных пледа как кочан капусты, и пошёл за братом в комнату, с трудом перебирая ногами от такого большого веса, и его ходьба больше походила на ковыляние сонного медведя, каким он сейчас себя ощущал.
В их комнатах уже были разложены все их вещи, кровати заправлены и готовы к приходу гостей, несколько книг и тетрадей, которые взял с собой Нерр, уже стопками были сложены на столе, а если открыть гардероб, то можно было просто утонуть в такой горе одежде, которую хозяева уж точно не без помощи чуда запихнули в такой маленький шкаф. Было приятно осознавать, что после такого долгого и утомительного дня не придётся посреди ночи ещё и вещи разбирать. Да и на прикроватных тумбочках их ждали горячие напитки с маленькими огненными лекенами внутри, поддерживающими температуру, а также пара пирожков, сладкий запах которых сразу защекотал нос, стоило двери распахнуться. Что сказать, хозяева позаботились о них на славу. Пусть эта семья и не была также богата, как, например, Оли, и слуг у них в тёплом крыле не наблюдалось, но это совсем не шло им в минус. Наоборот, забота от самих хозяев заставляла чувствовать себя особенным гостем в их доме.
Лернер разулся на входе в комнату и ступил на мягкий ковёр босыми ногами. Пол оказался очень тёплым, как и комната в целом, что до мурашек его обрадовало. Не медля, он быстро пробежался и плюхнулся на очень мягкую кровать, улыбаясь, как ребёнок. Вот оно, счастье — мягкая кровать, тёплый пушистый ковёр, толстое одеяло и тёплая булочка с горячим напитком, напоминающим кокао, только с каким-то привкусом то ли кокоса, то ли ещё непонятно чего, но очень вкусным. Лернер быстро расправился с едой и интересным напитком, который показался ему самым вкусным, что он пил во всей вселенной. Возможно, на впечатление также повлиял холод, который он испытал ранее, но он всё же уточнил у Нерра название этого чуда. Миви — так назывался вмиг ставший любимым для него напиток. Теперь, вернувшись в замок, Лернер всегда будет просить только его.
В отличии от брата Нерр сперва не хотел есть и занялся раскладыванием своих книг на столе. По его словам, так ему, проснувшись, не придётся разбираться с делами, которые он уже выполнил, или которые ему предстоит выполнить значительно позже, оставив на видном месте лишь самое необходимое, с чем ему придётся работать завтра. Когда он закончил, Лернер всё же уговорил его всё съесть, объяснив, что хозяевам будет приятно, если принцы принят их заботу, оценив её по достоинству. Конечно, эту машину с короной нельзя было купить на эмоции, но он, недолго подумав, всё же почему-то согласился. Наверное подумал, что построение хороших отношений с хозяевами будет ему выгодно.
Когда они потушили свет, завесив все огненные лекены чёрными шторками, и улеглись по кроватям, Лернер ещё долго смотрел в потолок, на котором отражались отблески света с улицы, пробивающиеся через щель толстых занавесов. Было странно ночевать рядом с кем-то вроде Нерра. С одной стороны было приятно осознавать, что если что-нибудь случится, он точно его защитит, но с другой было и страшно оттого, что Нерр сам может ради какой-то собственной выгоды или выгоды для Пронтариата решить, что Лернер им не нужен, и избавиться от него. Да, вот они — плюсы и минусы слепого исполнения приказов и следования за выгодой — тебе никогда не смогут полностью доверять. Хотя с ними на этаже и были также расположены солдаты личной охраны, которых с принцами отправил король, но они вряд ли сравнились бы с Нерром по силе, судя по рассказам Оли. К тому же, если даже Лист понимает, что он против Нерра бессилен, то какие шансы у охраны? Если Нерр вздумает внезапно вытворить что-нибудь не слишком правильное, разве кому-то под силу будет его остановить? Судя по всему, единственным, кто превосходит его в мощи, является сам король. Но ведь он в Пронтариате и может не успеть…
«Так, всё, хватит об этом думать. — помотал Лернер головой на подушке. — Завтрашний день сам о себе позаботится, а на сегодня тревог уже достаточно.» Он повернулся на правый бок, к кровати Нерра, стоящей у противоположной стены, и спросил:
— Слушай, а ты… Веришь в Бога?
— Да. — раздался из темноты его монотонный голос.
— И стараешься Его слушаться?
— Да. — снова ответил Нерр.
— А кто передал вам Его волю? Неужели у вас тоже есть Библия?
— Её передал отец. Иногда он лично может общаться с Богом, и Тот через него передаёт нам свою волю.
— Ясно… — задумался Лернер. — Получается, что Кла не просто тайл, да? Он какой-то особенный. Как проповедник.
— Он — колено тайлов, как и другие колена разных рас, он может общаться с Богом, в отличии от нас.
Лернер получал только крупицы общей информации, но каждая эта крупица продолжала его удивлять, теряться в новых догадках и задаваться ещё большим количеством вопросов. Король — колено, и он единственный, кто может общаться с Богом из тайлов? И есть ещё другие колена других рас? Значит и у огников, и у водников, и у расстенников, у всех есть такое одно колено, который единственный из всех может общаться с Богом? Что вообще всё это значит, к чему подобная информация? Наверное, она как раз относится к той долгой истории…
— Колено? Я уже слышал, что короля так называли… А кто такие колена?
— Отец потом всё тебе расскажет. — сухо ответил Нерр, словно одаривая Лернера отрезвляющей пощёчиной.
Конечно же, Нерр не станет отвечать на его вопросы касательно той длинной истории, у него же приказ… И на что Лернер только надеялся? Он повернулся на спину, снова смотря в потолок, и какое-то время помолчал, раздумывая о том, что только что услышал. Но потом, решив, что стоит продолжить обсуждение того, о чём он хотел поговорить до того, как тема зашла о короле, снова повернул к нему голову и спросил:
— Ты говорил, что тебя сделали таким безэмоциональным, но, как я понял, ты всё ещё можешь это исправить, так? Да, этот выбор пытаются делать за тебя, но ты всё равно решаешь, подчиняться или нет. Ты можешь не слепо повиноваться, можешь иметь какие-то собственные желания и мировоззрение.
— Я думаю, ты просто хочешь видеть нечто большее, намного сложнее той простой правды, что стоит перед твоим лицом. Возможно ты даже думаешь о заговоре. Но я могу тебя заверить, что твои переживания не оправданы и беспочвенны.
— Что? — усмехнулся Лернер, — Нет, погоди, нет, я не ищу никакого заговора и не пытаюсь разглядеть то, чего нет. Просто я знаю, что ты — живое существо, более того, разумный тайл, а у каждого разумного существа есть эмоции, желания, да хотя бы инстинкты, в конце концов! Я не верю, что тебя лишили совершенно всего. Что-то точно должно было остаться, что сможет снова тебя раскрыть и помочь избавиться от этой тяжёлой ноши.
Нерр ответил сразу же, ни секунды не думая:
— Ты прав, я живое и разумное существо, но с чего ты взял, что у всех должны быть эмоции и желания? Мир без исключений — всё равно что искусственная еда. Выглядит красиво, но на деле не съедобно.
Лернер ненадолго задумался. Спорить с Нерром было очень сложно. Лернер привык опираться на эмоции, привык вдохновлять и мотивировать, но на Нерра это не действовало. Он отвечал лишь сухими одинаковыми фактами, что звучало намного правдоподобнее слов Лернера, словно Нерр изначально был осведомлён лучше Лернера и знал, о чём говорил, словно это были не догадки и мнения, а сама истина, которую он раз за разом пытался до Лернера донести, но тот, почему-то противится.
— То есть ты думаешь, что Бог хотел бы для тебя такой жизни? — спросил напоследок Лернер. — Хотел, чтобы его ребёнок ничего не чувствовал к окружающим, к себе и к Нему, чтобы оставался при чьём-то ужасном мнении, не желая слушать ни своих близких, ни даже себя? Что, если твой образ жизни — это грех, это против Бога? Ты говоришь, что слушаешься Его, но сам даже не знаешь, зачем. Думаешь, что так жить правильно? Тогда почему Бог не даёт нам на это намёки, почему не пытается этого сказать? А может, он пытается помочь тебе исправить тот ад, который ты сам создал вокруг себя, но ты просто не замечаешь этого или не хочешь замечать?
Нерр молчал. Лернер не верил в то, что он действительно затронул нужные струны в его бездыханном сердце. Неужели у него и правда получилось заставить Нерра задуматься о том, правильно ли он поступает? Если это так, то у него наконец-то получилось помочь своему брату, получилось исполнить заветное желание короля. Какое же это счастье, какой праздник!
Из тёмного угла напротив послышался всё тот же безэмоциональный голос:
— Если бы это было неправильно и против Бога, отец бы сказал мне об этом, Бог бы передал мне это через него. Но раз Бог молчит, значит я поступаю верно.
Это было словно ударом поддых. Лернер понимал, что с подобными утверждениями спорить бесполезно. Последнее слово всё равно всегда будет за его братом, а его твёрдые утверждения всё равно будут продолжать убивать всю эмоциональность слов Лернера. Может ему и правда ничем не помочь? Может он прав, и его предназначение на самом деле быть машиной для расчётов? А может на самом деле он что-то и чувствует, молится и любит Бога, но скрывает это ото всех, поэтому, видя его сердце, Бог и не говорит ему, что он что-то делает не так?
— То есть ты уверен, что после смерти попадёшь в рай? — не унимался Лернер.
— Да. — снова послышался пустой голос его брата.
— А ты… Хочешь этого? Хочешь быть с Богом?
Вот оно. Тот самый вопрос, ответом на который может быть только либо «да», либо «нет», и от ответа, который ото выберет, зависит многое: дальнейшее отношение Лернера к брату и понимание того, есть ли на самом деле у Нерра чувства, можно ли ещё помочь ему вернуть счастье, вернуть радость жизни и горе утраты, доверие Богу и ненависть к греху. Можно ли ещё сделать его живым?
— Мне запрещено отвечать на этот вопрос.
Его ответ отозвался в голове Лернера громом. Снова неудача, снова… И как Лернер мог подумать, что действительно сможет помочь Нерру? С чего он решил, что такому слабому, почти ничего не знающему об этом мире тайлу Нерр решит раскрыться, держа свои эмоции взаперти уже много лет? Конечно, ему запрещено отвечать на такие вопросы! Конечно, тот, кто сотворил с ним это, предусмотрел подобные повороты. Как бы ещё Нерра до сих пор не взломали? Он же просто… Просто пластмассовая марионетка в чьих-то умелых руках…
Лернер, окончательно разочаровавшись и в брате, и в себе, отвернулся к стене и попытался заснуть, не думая больше об этом разговоре. Минута за минутой, час за часом, но сон почему-то всё никак не шёл. Хотя он чувствовал дикую усталость, заснуть почему-то не получалось. Плюсом к этому ещё и разболелась голова, из-за чего о сне сейчас он мог лишь молиться.
Поняв, что без помощи уснуть не сможет, он поднялся с кровати, тепло оделся и вышел из комнаты. Он не знал, куда идти и кого попросить о помощи. Будить хозяев не хотелось, так что он просто надеялся, что найдёт то, что ищет, или что кто-нибудь из хозяев или слуг тоже не будет спать. А искал он то, о чём долгое время не вспоминал, потому что в них не было надобности — те самые цветочки, которые ещё в Таймире помогли ему выспаться в первый же день нахождения в Тайлаге после первой встречи с королевой и знакомства с Оли и перед банкетом. Оли тогда дал ему несколько фиолетовых цветочков, похожих на колокольчики, только очень тёплых, которые помогают быстрее заснуть и действуют как снотворное. Он не мог вспомнить их название, но хотя бы знал, как они выглядят.
Бродя по тёмным холодным коридорам усадьбы, он трясся от холода. Видимо, оделся всё-таки недостаточно тепло, или же температура ночью опустилась ниже. Он проходил мимо ледяных статуй и других произведений искусства разных форм и размеров, которыми здесь были заставлены все коридоры и полки. Похоже, хозяева тоже оказались ценителями прекрасного. И с чего вдруг им понадобилось уничтожать те цветы?
Побродив так ещё немного по многочисленным пустым тёмным залам и коридорам, которые освещал разве что сияющий за окном от тёплых лекенов внутри лёд, он наконец услышал впереди чьи-то неторопливые шаги. Он поспешил к источнику звука, окликая неизвестного, но тот либо не слышал его, либо ждал, когда Лернер догонит его сам. Неизвестный, силуэт которого было сложно разглядеть в этой темноте, зашёл в какой-то очередной зал, и Лернер, немного ускорившись, завернул вслед за ним. Помещение оказалось просторной кухней. Неизвестный убрал шторки, закрывающие огненные лекены, потянув за верёвку возле двери, и Лернер увидел, что это была хозяйка, имя которой вылетело у него из головы.
Она мило улыбнулась Лернеру, словно знала, что он сюда придёт, и подошла к тумбам, что-то там ища.
— Тоже бессонница? — спросила она.
Лернер, немного растерявшись, неуверенно ответил:
— Да, я… Я не думал, что встречу кого-то из хозяев.
— Я не могу нормально засыпать уже много лет, давно к этому привыкла. Слуги давно спят, а охраны у нас нет, так что из них вы никого бы здесь не встретили. Зато ваша стража гуляет вокруг усадьбы, охраняя ваш покой. Зря вы не взяли их с собой, когда пошли в деревню. Мало ли, что могло случиться. Деревушка у нас спокойная, но после того преступления мне всё порой страшно оставаться одной.
— Со мной был Нерр. С ним лучше, чем с любой охраной. — ответил Лернер, думая, как помягче попросить у женщины тех усыпляющих цветочков. — Почему же вы так боитесь преступника, если его целью были только цветы?
— Это не просто цветы. — мечтательно произнесла она. — Я знаю, многие так говорят о своих достопримечательностях и о том, что для них ценно, но… На самом деле эти цветы рара когда-то были лёдниками, жителями нашей деревни.
Лернера сильно удивил такой поворот событий. Он даже переспросил, думая, что ослышался, но хозяйка мило засмеялась.
— Слухи не врали, вы, видимо, действительно мало знаете о тайлах и Тайлаге. Вы знаете, как происходит смерть?
— Лучше расскажите, боюсь ошибиться. — отвёл взгляд в сторону Лернер.
— Когда тайл умирает, его организм может ещё какое-то время функционировать, просто засыпает душа. В этот момент запускается заключительный процесс живого организма: он начинает источать приятный для хищников запах, чтобы они его съели. Этот процесс никогда не прекратится, и тело никогда не исчезнет, а будет существовать хоть вечность до тех пор, пока его не похоронят. Предыдущее поколение сильно с этим намучилось, думая, что делать с телами… На самом деле тайлов нужно хоронить там, где они будут соприкасаться со своей стихией. Ледников хоронят на льду, каменников на камне, огников в лаве… Со временем мёртвый тайл сливается со своей стихией, становясь её частью. Особенной частью. Цветы рара — это не растения, это такая же форма льда, просто их называют цветами, потому что они на них похожи. Рара — это то, что остаётся от лёдников. Некоторые, как я, верят, что в таких особенный частях стихии продолжают жить души тайлов, наблюдая за тем, что происходит вокруг, а потом, когда их особенная часть стихии перестаёт существовать, делая её обыкновенной, например, когда цветы рара перестают походить на цветы, а превращаются в обычные куски льда, душа покидает этот мир, отправляясь либо в рай, либо в ад, и уже тогда мы празднуем похороны. — она грустно опустила взгляд. — Преступник явно испытывал какую-то неприязнь либо к кому-то конкретному, похороненному там, либо к лёдникам в целом… Я боюсь, что это не просто преступление. Это предупреждение, что скоро нас ждёт что-то помасштабнее, похуже… У Лёдников появился недоброжелатель, возможно не один, и он пойдёт на многое, лишь бы уничтожить нашу деревню.
Рассказ хозяйки о том, как тайлы встречают смерть, и о цветах рара заставил Лернера наконец понять, почему тайлы так сильно разозлились на того заключённого и почему хотели лишить его жизни. Эти цветы были для жителей не просто какой-то достопримечательностью. Там были их родители, братья, сёстры, друзья и соседи. Они любили эти цветы и так берегли их не потому, что были их сумасшедшими фанатиками и не потому, что хотели своей красивой достопримечательностью привлечь гостей. Они любили их потому, что любили тайлов, которые в них превратились. Выводы и страхи хозяйки были вполне закономерны, и теперь Лернер тоже стал думать о том, что этих цветов действительно могли найтись недоброжелатели. Также имела место быть теория о том, что кто-то, кто не верил в то, что душа остаётся на какое-то время в цветах, решил их уничтожить, чтобы, можно сказать, потешить своё самолюбие. Возможно как раз и Лист, не верящий в такое «перерождение», тоже не слишком доброжелательно относился к цветам, поэтому с такой неприязнью о них отзывался.
Женщина достала несколько каких-то семян и, создав лекен, засунула их внутрь, после чего лекен исчез, оставив в её руке только большой шар льда. Этот шар она посыпала каким-то тёмно-зелёным порошком и создала новый лекен, который умело перехватила в хвост. Как уже видел Лернер ранее в деревне, она пальцами стала менять форму наверху ледяного шара, словно он был из глины, и сделала у него небольшую петельку, как у ёлочной игрушки, после чего, убрав лекен, повесила ледяной шар за эту петельку на крючок, свисающий с потолка на верёвке.
— Ну вот, завтра уже будет готов.
— Что это? — спросил Лернер и позволил себе подойти поближе.
— Так мы готовим наш ледяной хлеб. Тайлам других стихий есть его опасно, можно подхватить ледяную инфекцию, а мы с дочерьми его любим. — стала объяснять она. — Завтра утром семена разрастутся по ледяному шару, а порошок придаст хлебу пряности, и можно будет есть.
— Не думал, что растения могут расти во льду… — задумался Лернер. — Обычно они ведь боятся холода, нет?
— Ну, некоторые растения, такие, как деревья и кусты, опадают в холода и, чтобы согреться, покрываются тёплой съедобной восковой коркой, которую облепляют разного вида насекомые, чтобы об неё греться и питаться ею, снимая как раз к окончанию холодов. Некоторые растения просто устойчивы к морозам, и даже могут спокойно в них расти и размножаться, как эти, — указала она на подвешенный ледяной шар, — А некоторые, как ты сказал, бояться холода, и быстро погибают.
Лернер слушал её рассказы и всё больше удивлялся, в какой же необычный мир он попал. Тайлы сливаются со своей стихией, деревья каждую зиму, или как у них этот сезон называется, покрываются тёплым съедобным воском, который облепляют насекомые… Зрелище, кстати, наверняка, не из приятных, особенно для инсектофобов (инсектофобия — боязнь насекомых) и трипофобов (трипофобия — боязнь множества точек, отверстий). Всё же, никакой мир не идеален. Подумав об этом, Лернера снова окутали размышления о недавнем разговоре с Нерром, но от них отвлекла очередная резкая холодная судорога. Ему нужно идти спать.
Хозяйка, заметив, как он дрожит, с печалью и заботой поинтересовалась:
— Может, ты всё же снова попробуешь уснуть? Ты весь дрожишь, тебе надо вернуться в комнату…
— Вообще, я хотел поискать одни цветочки, которые помогают уснуть. — вспомнил Лернер, зачем пришёл. — Такие фиолетовые, закрытые и немного вытянутые. Они тёплые ещё. У вас они есть?
— Фиолетовые тёплые цветы, которые помогают уснуть?.. — задумалась хозяйка. — Хм, никогда о таких не слышала… Видимо, они достаточно редкие. Если бы у нас такие были, я бы уже давно смогла попрощаться со своей бессонницей. Мне уснуть помогает один травяной чай, я тебе его тоже заварю, может, подействует. Только нужно найти маленькие горячие лекены мужа, они должны быть где-то здесь… Я же его холодным пью, а тебе согреться не помешает.
Она снова стала перерывать все шкафчики, ящики и тумбочки. Видимо, и правда редко достаёт те маленькие лекены, или же редко готовит что-то сама, днём за неё это вполне могут делать слуги.
— Кстати, — обратилась она к Лернеру, — Извини, что прошу, но ты не мог бы принести вашу с братом посуду? Как раз помою, пока время есть.
— Конечно. — кивнул он. — Сейчас вернусь.
Лернер вышел из светлой кухни, и снова глазам пришлось привыкать к темноте. Он плохо помнил, где находилась его комната, так что приходилось полагаться на интуицию и подсознательную память. После разговора с хозяйкой версия о том, что эта семья может оказаться преступниками, казалась всё сомнительней. К тому же, если бы эти тайлы что-то сделали, то наверняка стали бы параноиками и расставили повсюду стражу, чтобы их не дай бог не раскусили и не отомстили за такое чудовищное преступление. Или, может, они подумали, что настолько грамотно подставили того бедолагу-заключённого, что на них никто никогда и не подумает? В любом случае, разговор с хозяйкой помог ему получить долгожданный отдых от всех этих забот и страшных мыслей о Листе, о Нерре и о той загадочной девушке, чей голос звучит в молнии. Он словно снова ехал в той колеснице с Оли и ребятами, когда разговоры были одновременно обо всём и ни о чём, когда все друг другу помогали, а болтать не надоедало. Когда они ночевали каждый в своей палатке, и когда Шум пытался всячески отвлечь Оли от работы, которую тот пытался побыстрее закончить, чтобы наконец отдохнуть. Но разговор с ней напомнил ему не только об Оли, но и о друзьях, которых он оставил. Напомнил о тех деньках, как они гуляли по столице, держа друг друга за плечи и идя одной шеренгой в ногу, и орали песни Короля и Шута, заставляя хмурящихся прохожих их обходить. Как Лиза пыталась его утопить в бассейне на даче у Макара за то, что он случайно уронил с полки в слив её серёжку… Вика тогда то испуганно таращила на них глаза, стараясь остановить Лизу, то заливалась смехом, Макар пытался спрятать Лернера где-нибудь в разных местах и прикрывал его перед Лизой, а Вор тем временем звонил родителям и узнавал, как правильно прятать трупы и избавляться от улик, подробно записывая их инструкции. Как Лернер, однажды приведя Вику в их компанию, сильно нервничал, что она из-за своего тихого характера не сможет хорошо со всеми подружиться, но как в итоге в тот день она стала гордостью их маленького коллектива, с первого раза исполнив на синтезаторе сложную композицию из рок-пести, только в своём стиле, придав этой музыке больше сложных поворотов и некоторой классики. Как однажды они целую пьесу разыграли в кафе, где подрабатывал Макар, из-за того, что он отказался с ними болтать во время рабочей смены, и как все посетители заворожённо смотрели на якобы ссору пары — Лернера и Лизы из-за пары капель пролитого мимо чашки на блюдце чая, а потом взялись за руки и театрально поклонились, поблагодарив всех за внимание, чем повеселили и гостей, и работников, а менеджер Макара с улыбкой всё же отпустил того пораньше, чтобы он смог с ними погулять. Как они любили подшучивать над Вором и его родителями, приходя к его дому и включая на колонке звук приближающейся сирены, а потом ещё полчаса слушали его нотации, заливаясь смехом. Да, Лернер скучал по ним. Очень скучал. Он бы так многое отдал, чтобы провести с ними хотя бы ещё один день, чтобы снова вместе заняться какой-нибудь ерундой, о которой они потом даже не вспомнят, но ощущение, что всё было круто, останется с ними навсегда. В этом мире их не было, и он не мог отделаться от ощущения, что все, кто сейчас находится в его окружении, какие-то немного странные. Они как будто стараются быть нормальными, стараются вести обычный образ жизни, но какие-то бросающиеся в глаза отличия делают это будто бы невозможным. Это и есть отличие тайлов от людей? Неужели он тоже такой же? Как бы он ни хотел быть человеком, свою сущность отрицать бесполезно. Нерр был прав, от себя он не убежит, ему придётся научится уживаться со своими особенностями и тщательно их скрывать.
Дойдя до десятка тупиков и пару раз заблудившись, он всё же дошёл до тёплого крыла и вошёл в комнату, где сразу же почувствовал, как начали оттаивать его косточки.
Нерр спал, лёжа лицом к стене. Наверное, он тоже сильно устал за этот день, хоть никогда бы в этом не признался. Было так странно видеть его спящим, словно сейчас, без движений и голоса, с ровным дыханием он казался более живым, чем в бодрствующем состоянии. До этой ночи Лернер вообще сомневался в том, что его брату требуется сон… Интересно, во снах он тоже просто следует приказам и выполняет задания короля, или там он более свободен и может давать волю своим мыслям и желаниям?
Лернер максимально тихо, чтобы ненароком его не разбудить, прокрался к тумбочке, на которой осталась их посуда, но тут услышал какой-то странный звук, как будто какое-то короткое резкое шипение. Он резко обернулся, не понимая, что это было, и звук повторился. На этот раз он понял, что это такое. Первый раз, видимо, из-за того, что он уже успел привыкнуть к тишине, его мозг сообразил не сразу. Это было… Всхлипывание… Лернер подкрался поближе к кровати Нерра, стараясь не нависать над ним, чтобы тот не почувствовал его присутствия, и тут заметил, как дёргаются его плечи, и какое у него учащённое дыхание. Нерр… Плакал во сне… Значит, Лернер был прав, у него действительно ещё есть эмоции! Он никакое не исключение, он такой же, как и все. Только, похоже, эти эмоции закопаны в нём настолько глубоко, что даже сам Нерр не знает об их существовании, и они проявляются только во сне, когда верх берёт его подсознание.
— Нет, пожалуйста… — тихо бормотал Нерр, а по спине Лернера пробежали мурашки.
Он почувствовал себя вторгшимся в чужую жизнь. Его брату снилось что-то страшное, и Лернер не хотел, чтобы тот испытывал нечто подобное, поэтому уже потянул к нему руку, чтобы разбудить, но тут Нерр взмолился снова:
— Пожалуйста, отец…
«Отец?» Ему снится король Кла? Дыхание Нерра снова участилось, а он весь сжался в клубок, забороновав простынь. В такой темноте не получалось различить выражение его лица, но Лернер различил мимолётный блеск скатывающейся по носу на крова слезы. Нерр обхватил руками плечи, словно загнанный в угол зверь, которого ведут на убой, продолжая хныкать. Лернер не знал, что и думать, как поступить в такой ситуации. Он впервые смог увидеть другую сторону Нерра, его уязвимую сторону… Может, Нерру снятся такие сны потому, что он боится разочаровать короля? Может, именно поэтому он продолжает беспрекословно выполнять его приказы и не позволять себе что-либо чувствовать? Из-за страха разочарования и непринятия? Лернеру искренне хотелось помочь Нерру, объяснить, что ему нечего бояться, ведь даже если король Лернеру решил помочь вернуться на Землю, то он тем более примет своего сына со всеми его эмоциями, ошибками и недостатками. Но Лернер всё же не хотел признаваться, что увидел его плачущим. Наверняка Нерру было бы неприятно это услышать, поэтому он, больше решив не вмешиваться, молча забрал посуду и вышел из комнаты, хмуро продолжая размышлять об увиденном.
Значит, попытки короля вернуть сыну чувства оказались не напрасны. Кто знает, возможно и кошмары у Нерра появились благодаря работе Кла. Хотя это не тот результат, которого хотелось бы достичь, но, всё же, это огромный прогресс. Лернер думал всё же поговорить с Нерром завтра о его страхе перед королём, но так, чтобы тот не понял, что Лернер увидел его слёзы этой ночью, хотя это будет достаточно сложно, учитывая его проницательность и дедукцию, в которой Лернер уже успел убедиться, став свидетелем его разговора с Оли. Оли… Лернер ведь так с ним не поговорил, не объяснился и не попросил прощения за то, что нарушил данное обещание… Оли ведь даже письма ему не писал, не то не пытался поговорить… Злится? Нет, скорее, ждёт, когда Лернер первый с ним свяжется. Или же просто слишком занят работой, это на него похоже. Интересно, как там ребята, его прошлые спутники? Смогли ли они помочь тому маленькому мальчишке-огнику?
Переживаний всё прибавлялось, и Лернер, думая о своём, даже умудрился врезаться в колонну и снова заблудиться. К счастью, на этот раз один тайл из его личной охраны, который согласно своей работе уже изучил всю усадьбу вдоль и поперёк, и возвращался в свою комнату после пересменки, подсказал ему, как дойти до кухни, где продолжала хлопотать уже заждавшаяся его хозяйка.
— Заблудились что ли? Извините, совсем не подумала… — виновато затараторила она, забрав посуду и начав торопливо тереть её в тазике с водой. — Просто гостей мы принимаем редко, в основном нас посещают либо друзья, либо родственники, а они уже всё здесь знают, и я…
— Не переживайте так, — поспешил успокоить её Лернер, — Я ведь, всё же, добрался. Ещё пару раз туда-обратно пройдусь, и запомню.
Она молчала, но по её резким торопливым движениям было понятно, что она всё ещё чувствовала себя виноватой, хотя даже при всём желании не смогла бы проводить Лернера до комнаты, ведь в тёплом крыле ей бы быстро поплохело. Чтобы сгладить неловкость, Лернер быстро сменил тему:
— Так, а… Когда будет готов чай?
— Он уже готов. — кивнула женщина на стоящую на тумбочке чашку. — Только здесь пить не самая хорошая идея, идите лучше в тёплое крыло. Пока вы тут, лед поглощает тепло, и чай кажется прохладным.
— Ясно, спасибо огромное. — с улыбкой поблагодарил Лернер, решив не говорить, что о свойствах льда ему уже известно.
Забрав чашку, он медленно втянул запах неизвестного чая. Ромашка, малина и ещё какие-то необычные оттенки, похожие то ли на запах свежескошенной травы, то ли на чабрец.
— Я тогда пойду. Надеюсь, вам тоже удастся сегодня хорошенько поспать. Спокойной ночи. — сказал он, но поймал на себе немного озадаченный взгляд хозяйки. — Эм… Что-то не так?
Она дёрнулась, словно задумалась о чём-то, и ответила, снова вернувшись к посуде:
— Нет-нет, не берите в голову. Просто меня удивила ваша фраза «Спокойной ночи». У нас перед сном всегда говорят «Хорошо выспаться», вот я и удивилась, что вы решили с этой фразой поэкспериментировать. Слишком привыкла к обычной и не сразу поняла вашу.
— А, вот оно что. — улыбнувшись, кивнул каким-то своим мыслям Лернер. — Вообще мы так говорили на Земле, так говорят люди. Но там много вариантов, не сказать, что «Спокойной ночи» у нас является устоявшимся выражением…
— Интересно. — тоже улыбнулась она. — Тогда… Спокойной ночи.
Лернер, решив уже завершить это маленькое ночное путешествие, ещё раз поблагодарил хозяйку за травяной чай и тот миви, который ему очень понравился, вспоминая направление, названное стражем в обратном порядке, стал искать свою комнату, и на этот раз нашёл её намного быстрее. Он даже почти не успел замёрзнуть, но горячий травяной чай в кровати никогда лишним не будет. Нерр, кажется, уже успокоился, и дышал более ровно, что Лернера порадовало. Кошмар брата кончился. Выпив чай, он оставил кружку на тумбе, думая о том, что завтра ему следует и её отнести на кухню, и наконец-то стал медленно проваливаться в сон. Тяжёлая головная боль, наконец, отступила, а усталость взяла верх, погрузив его в мир спокойствия и умиротворения. Завтра будет сложный день…
Если в деревнях люди обычно просыпаются с криками петухов, то в Пеми сон Лернера разбился о громкие возгласы Листа:
— Подъём, оборванцы!! — заорал он на всю комнату, с ноги распахнув дверь. — Что, привыкли спать до полудня в своей столице?? Нееет, у нас такое не прокатит, у нас работать надо.
Лернер тут же нахмурился и сонно повернулся лицом к стене, поплотнее накрывшись одеялом.
— Повежливей. — безэмоционально ответил Нерр.
— Повежливей! — передразнил его Лист, высунув язык. — Да вы просто зажравшиеся, избалованные болотные твари, которые думают, что им всё должны приносить на блюдечке, и ничего не хотят делать для других.
— Я давно работаю, в отличии от тебя, Лист, а Лернер просто привык долго спать, так что оставь его в покое, иначе его сниженная продуктивность будет на твоей совести.
Лист ненадолго замолчал, видимо, понимая, что спорить с Нерром — то ещё и испытание, к тому же, тот всегда найдёт, как убедить собеседника в его неправоте, что Листа совсем не устраивало.
— Ладно, тебя оставлю в покое, но это только пока. Я всё равно думаю, что вам просто не хватает хорошей взбучки для лучшей работы. — теперь его хищный взгляд приковался к кровати Лернера, по спине которого от его взгляда пробежали мурашки, хотя он и лежал к нему спиной и находился в полусонном состоянии.
— Подъём, зверёк! — схватил его за ухо Лист и приподнял его голову над кроватью, крича в ухо.
— АААЙ, ты что творишь, псих?! — закричал Лернер.
— Отвратительно. — фыркнул Лист, не снимая улыбки, — Совсем зажрались в своей столице…
— Да ты сам из столицы! — резко ответил Лернер, развернувшись обратно к стенке, хоть и понимая, что уже не уснёт. Он это делал больше в знак протеста.
Лист залился дьявольским смехом, после чего резко выдернул одеяло из хватки Лернера, причём с такой лёгкостью, словно ему это не стоило ни капли усилий.
— А ты и правда глупый как животное, раз даже не попытался ничего о нас разузнать.
Лернер, не выдержав подобного отношения к себе, вскочил с кровати, встав к Листу с его высокомерной ухмылкой почти вплотную, и ляпнул первое, что пришло в голову:
— Да оставь меня уже в покое, бегр! — но тут же остановился.
Лист, в отличии от Нерра, был подвержен эмоциям, пусть они у него и были сильно искривлённые, но злость он, судя по всему, также испытывать умел. Это сильно портило ситуацию. Если Лист на него разозлится, успеет ли Нерр его защитить? Всматриваясь в лицо собеседника, Лернер по глазам пытался различить его эмоции, но получалось с трудом. Раз он ведёт себя, как псих, то и глаза у него соответственные. Почему Нерр не вмешивается??
— Лист, отойди, он не в себе. — внезапно сказал Нерр, и Лернер, мельком переведя на него измученный взгляд, почувствовал себя преданным. Брат встал на сторону этого психа.
— Всё в порядке, — мельком обернулся на него Лист, а потом снова обратился к Лернеру, — Продолжай.
Но Лернер больше не собирался раздувать конфликт. Ну, проспал немного — со всеми бывает. Тем не менее, Лист прав, пора за работу.
— Извини, — низким голосом ответил Лернер, избегая его взгляда, и отошёл к гардеробу, — Я вспылил.
Лист, словно не обратив внимания на его последние слова, задумался, медленно вернув одеяло на кровать.
— Признание себя животным не избавляется тебя от животных инстинктов. — ехидно сказал Лист. Наверное, это была какая-то обидная поговорка или цитата, но Лернер её не понял и понимать не хотел. — Бегр, значит… — голос Листа стал мечтательнее, и он медленно, на удивление плавными, даже с какой-то грацией вернул одеяло Лернера на его крова. — Чудовищем или монстром меня называли ни раз, но вот бегр — это что-то новенькое… Знаешь, я даже польщён.
Кажется, его в этот момент окрылило вдохновение. Он спокойно вышел из комнаты и тихо закрыл за собой дверь, а Лернер, забыв про одежду, удивлённо посмотрел на Нерра.
— Что я такого сказал? Кто такой бегр?
Наверное, будь на месте Нерра Оли, он бы сейчас рассмеялся от такое необычной ситуации, а потом ещё долго бы припоминал Лернеру его удивлённое лицо, но Нерр в своей привычной манере стал безэмоционально пояснять:
— Бегр — это такое существо, которое обитает в пещерах гор близ Пронтариата. Это существо никому не доводилось узреть в живую, и никто не знает, как оно выглядит, но его аура заставляет всё живое в определённом радиусе от него мгновенно погибать. Ему даже охотится не надо, стоит только немного побродить где-нибудь — как сразу же найдётся какой-нибудь непутёвый зверёк, не успевший сбежать. И самое страшное, что приближение его ауры никак нельзя определить. Его рисуют в виде огромного вытянутого членистоногого с несколькими ртами в брюхе. Так его когда-то представил один художник. Но также не исключено, что этот зверь является всего лишь байкой, на которую списывают некоторых зверски выпотрошенных зверей или тайлов, найдя которых после даже хищники почему-то не едят.
— То есть я назвал этим монстром Листа, а он…
— Он единственный, чьи поступки и ход мыслей ни я, ни Оли не можем определить со всем нашим опытом, так что я не знаю, что им движет и в какие моменты. Он абсолютно непредсказуем, поэтому предпочтительнее рядом с ним не рисковать и вести себя более-менее сдержано.
Да уж, всё же, какие странные Лернера окружают персоны… Один ярый бизнесмен, руководящий даже подпольным рынком, другой не знает о существовании собственных эмоций, третий полностью зависим от своего брата и во всём ему подчиняется, а четвёртый… Эх, про него и говорить-то ничего не надо, стоит только взглянуть, и сразу поймёшь, что у него не все дома. И что у Лернера за везение такое — находить именно среди таких вот странных себе друзей? Это вообще лечится?
Перерывая гардероб, в который неизвестно как хозяева уместили столько одежды, Лернер внезапно наткнулся на какие-то доспехи, под которыми находилась богатая тканевая одежда, а на поясе слева красовалась брошь Равенства. Похоже, это была военная или, как все здесь её называли, «парадная» одежда Нерра.
— Зачем ты взял это с собой? — спросил Лернер. — Для такой тонкой одежды здесь слишком холодно.
— Вещи собирали слуги. Видимо, подумали, что принц не может идти без парадной одежды.
Странно, но сейчас в голосе Нерра Лернеру послышалась какая-то нотка игривой иронии, словно тот и сам понимал, насколько это глупо, но не мог злиться на столь наивную прислугу, которая не может представить, как принц будет обходиться без парадной одежды.
Нерр сказал, что завтракать они будут с хозяином и дочерью в тёплом крыле, поэтому тепло одеваться не надо, что для Лернер стало отличной новостью. Они привели себя в порядок, Лернер захватил с собой чашку от травяного чая и братья вышли в холл тёплого крыла, где по звукам весёлых разговоров нашли просторную столовую. Там за столом уже сидели Лист, несколько тайлов из стражи и хозяин с дочкой за завтраком. Для принцев были заняты особые места, и Лернер, обведя взглядом стол с множеством разных, простых на вид блюд, сел на своё.
— Лист, кстати, огромное вам спасибо, — говорил хозяин, — Очень вкусно. Давно для нас никто не готовил, мы со Вспышкой привыкли заботится о себе сами. Всё же, в нашем крыле нет прислуги.
— Рад, что вам понравилось. — на редкость учтиво общался Лист, перед которым почему-то не стояло его тарелки с едой, и только сейчас Лернер понял, что за столом нет Блеска.
— Вы точно не голодны? — спросила пятнадцатилетняя дочь хозяина, Вспышка, — Вы очень много работаете, и очень худо выглядите. Я могу отдать вам свою порцию.
Лист хищно улыбнулся, переведя на неё свой сумасшедший взгляд, и закинул голову набок.
— Какая прелесть… — медленно проскрипел он, заставив всех присутствующих немного напрячься от страха, что он сейчас что-то сделает с девочкой. Даже она сама уже успела пожалеть, что заставила его обратить на себя внимание — Но тебе не стоит так обо мне переживать, я сегодня уже поел.
Хотя фраза была вполне обычной, но Лист произнёс это так, словно пять минут назад занимался в подвале каннибализмом…
— А куда подевался Блеск? — решив сменить тему и не пугать гостей поведением Листа, спросил Лернер. — Неужели нас ты пошёл будить, а его пожалел?
Его план сработал, теперь Лист смотрел точно в его глаза, почти не моргая, но Лернера этот взгляд уже не пугал. Даже к такому всё же можно привыкнуть, хоть и с трудом. Лист мерзко усмехнулся, после чего ответил:
— Ты настолько хорошего обо мне мнения? Что ж, я уже жду не дождусь увидеть, как уверенность на твоём лице сменит разочарование. Уверен, это будет поистине впечатляющее зрелище, хахаха!
— Кстати и вправду вкусно. — снова заговорил Лернер, решив последовать тактике Листа — полностью игнорировать все уколы и продолжать говорить то, о чём хотел сказать изначально. — Не думал, что ты умеешь готовить, да ещё и обо всех позаботишься… Оказывается, ты не так уж и безнадёжен в вопросах хозяйской рутины.
— Похвала от принца — это всегда приятно. — наморщил нос Лист, растянув свою улыбку ещё шире. — Надеюсь, ты не подавишься своей лестью.
— Я привык разбираться со всем в самом начале, пока проблема не начала нарастать. — продолжал Лернер, намекая на Листа с его поведением. — Правда, иногда сразу от проблемы избавиться не получается, и тогда…
— Что тогда? — предупредительно спросил Лист уже более раздражённым голосом, показывая, что если Лернер сейчас его оскорбит, то тому не поздоровиться.
Но Лернер не хотел оправдывать его ожиданий, поэтому, жуя, просто улыбнулся и махнул рукой, якобы, тот не поймёт, или знать ему это не обязательно.
Хозяева и охрана, внимательно следящая за их перепалкой, притаилась, понимая, что в споры властей лучше не влезать, мало ли, аукнется ещё… Но вот Лернер с их настроем был несогласен. С Листом они уже друг друга позлили, пора успокаиваться и начинать вести себя как гости.
— Кстати, а куда можно убрать чашку? — спросил Лернер, указывая на чашку из-под травяного чая, и, уже успев забыть о Листе, решил завести за столом беседу. — Представляете, ночью долго не мог заснуть, прошёл прогуляться, и…
Не успел он закончить фразу, как Лист резко поднялся с места и в то же мгновение с нечеловеческой скоростью схватил Лернера за волосы и запрокинул его голову назад, заставляя того смотреть ему в глаза. В ту же секунду перед лицом Лернера пронёсся клинок его брата, задевший чёлку Листа, что закрывала один его глаз. Отрезались все пара волосков, но из-за ветра, созданного мечом, чёлка Листа на секунду отодвинулась в сторону, обнажив огромный шрам, проходящий по веку отсутствующего глаза. Лист, подумав, что Нерр хотел его ударить, отшатнулся в сторону, также со слишком большой, невозможно большой скоростью, прислонив одной ладонью чёлку к глазу. На лице продолжала блестеть улыбка острых как у пираньи зубов, а глаза злобно прищурились.
Похоже, драки им всё же избежать не удалось… По крайней мере никто не пострадал. Нерр, не давая бушующим мыслям в голове Листа созреть в очередное оскорбление, сразу решил прекратить эту перепалку, сказав достаточно громким, твёрдым голосом, но с тем же безразличием:
— Лист, заканчивай развлекаться. Если не будешь есть, лучше поищи информацию о той взрывчатке, раскалывающей лёд. Будет очень полезно узнать об этом побольше.
Лист, переведя недовольный взгляд на Нерра, который, сказав это, безразлично продолжил есть, смотря в тарелку, какое-то время пилил его взглядом, размышляя, но потом, напоследок одарив испепеляющим взглядом Лернера, сказал:
— Щенки, я ведь вам это припомню… — и с этими словами ушёл к себе.
Больше сюрпризов не предвиделось. Хозяева и охрана долго не решались заговорить, всё ещё находясь в небольшом шоке от этой сцены, но потом, всё же, придя в себя, смогли спокойно позавтракать и поболтать. Охранники поделились, как же сложно в наше время обеспечивать безопасность королю и принцам, хотя на вопрос, когда это было легко, ответить не смогли, зато рассказали, что ночью к усадьбе приходил, судя по всему, тот самый каменник, единственный житель другой стихии кроме огника с дочерью, и, похоже, хотел пробраться внутрь. Зачем ему это потребовалось — охрана так понять и не смогла, он быстро сбежал, но раз они поняли, кто это, значит найти его и допросить будет в разы проще.
С этого принцы и решили начать. Кстати, как оказалось, Блеск ещё вчера послал на те заводы по изготовлению взрывчатки письма с просьбой найти заказы на имя либо Очага, либо Снежи, хозяев усадьбы, а также написал подробное описание внешности этих двоих, так как у таких больших заводов, как эти, должны были делаться зарисовки внешности каждого клиента и записываться их краткое описание с приметами. Так, если они использовали поддельные документы, по внешности их всё равно опознают. И как раз сегодня утром прислали ответ — нашлось всего несколько совпадений, и Блеск организовал своих подчинённых детективов, которые зачастую расследовали для него дела перед судебными разбирательствами, разослав их по разным уголкам Пронтариата проверить, живут ли по указанным на заводе адресам те клиенты, и существуют ли вообще эти адреса, пока сам пошёл опрашивать сотрудников охраны, дежурящих в последнее время, не появлялись ли тут тайлы других стихий, которых для самостоятельного изготовления взрывчатки могли нанять хозяева.
Лист засел за книги, а Лернер с Нерром, тепло одевшись и уточнив адрес того каменника у хозяев, направились к нему. Да уж, день и правда обещал быть долгим. Лернер уже почти забыл, что произошло ночью, всё это казалось ему каким-то бредовым сном. Сейчас его интересовало только расследование, распутывание этого клубка доводов и мыслей, подкреплённых мистикой и заговором против лёдников. Это будет интересно)
Привет! Я самый обычный писатель, как и многие, только, возможно, слишком жизнерадостная и энергичная, что вполне адекватно для подростка))
