— Она дождалась, а мы, миллионы вдов – нет! В чем наша вина? И почему, слушая эти строки мы, солдатки, давно выплакавшие последние слезы, должны воспевать счастье и радоваться «ее» удаче?

«Просто ты умела ждать,

Как никто другой.»

Услышав последние пару строк Нюра внезапно задохнулась от жара в израненной голове и судорожно вздымающейся груди.

— «Как никто другой»? Да, за что же нас так?!

Она хотела еще что-то сказать, Анну переполняли мысли, но внезапно накрытая, как куполом, пронзившей голову чудовищной болью, так, что все перед глазами потемнело, она неуверенно попыталась подняться с табурета, судорожно схватилась за край стола. Стол внезапно вырвался из не цепких пальцев и стал куда-то вперед и вверх от нее ускользать. С глухим стоном женщина упала на спину.

Сквозь вязкую черноту, окутавшую ее, Нюра нежданно увидела яркий свет. Светлая точка все увеличивалась и увеличивалась, скоро поглотив весь мрак без остатка. Она увидела с небольшой высоты, будто, как в детстве, с верхушки стога, окрестности родной деревни: русскую равнину, холм с перекрёстком знакомых дорог, поля ржи, колосья которой ласково трепал теплый ветерок, увидела себя, стоящею на обочине проселка. Это была она и не она одновременно.  У дороги стояла молодая, стройная, загорелая, красивая женщина с волосами цвета спелых колосьев и глазами, цвет которых был ярче синевы неба. Женщина у дороги повернув голову посмотрела немного в сторону и, обе, они увидели за перекрестком пару людских фигур. По дороге, но не к ним, а вдаль, прямо в солнечный закат, совсем небыстро высокий военный вел за руку маленького мальчишку.