— Все мы, бабы любопытны. С кем Господь сведет жить-быть рядышком? Как вместе бытовать станем? Каков он окажется – твой суженый?

— Бабуля, а кто это — суженый? Ты вот молвила?

— Человек.

-?

— Тот, с кем ты сама будешь своею волей и обетом перед Богом связанная, нести крест всю свою жизнь.

Запал этот «суженый» маленькой Анне с тех далеких пор. И, так и сяк, пыталась разузнать, про него, внучка, допекая Аксинью расспросами… Не знаю, сама ли придумала бабка или правду сказала, но как-то раз повела Нюрку за деревню, где с небольшого золотистого от колосьев ржи холма открывались уходящие по южнорусской равнине в пыльную даль тряские ухабистые проселки.

— Вот, запомни внученька, как полуденный жар сойдет на нет, появятся в пшеничном поле, что за дорогой на пологом бугре, вихри-суховеи. Так и зарыщут они по хлебам. Туда-сюда. И, если, вдруг, суховей ненароком к тебе подвернет, не пугайся пыльного столба, внимательно всмотрись в его, в самый вихрь, там и привидится тебе твой суженый.

Конечно, не один раз бегала босоногая девочка высматривать суженого. Со временем, правда, понемногу, стал забываться бабкин рассказ. Да и как не забыть, некогда мечтать —  в деревне даже малолетки сызмальства в трудах. Кур покормить. Помои телку дать. После, как ручонки окрепли понемногу стала Нюра и жито жать, как мать научила. Хлопот во дворе, огороде и поле — невпроворот. Всего и не перечислить. За проходящими мимо днями и месяцами не заметил никто, а вот — выросла Анна – Нюрка статной девушкой. Рослой, стройной, привычной к труду, доброй и на удивление ясноглазой. Как-то совсем неожиданно, люди стали замечать ее поразительное сходство с покойной бабкой Аксиньей.