Вот, наконец, подошла Анна к знакомому полуподвальному зданию медпункта. Оно относительно неплохо сохранилось и ремонтники, видно совсем недавно, вставили в оконные проемы новые рамы и двери, вывели во двор трубу для небольшой печурки. Воронки от бомб почти совсем засыпали, разровняли. Лишнюю землю сгрудили к стене медпункта немного в стороне от…

Как не крепилась Нюра, но, когда оказалась на этом самом месте – горько разрыдалась. Вытирая платочком бегущие без остановки из глаз слезы, она присела, внезапно обессиленная, на сложенные аккуратной невысокой стопой кирпичи, отобранные целыми из развалин.

— Здравствуй, сыночек мой! Здравствуй мой Васенька! Вот я, Василек — твоя мама, я вернулась к тебе, наконец, кровинушка моя…

 Посидев с полчаса, она смогла взять себя в руки и вошла в медпункт. Там ее ожидала Соня. Анна с искренней благодарностью оценила сочувственною доброту и такт подруги-начальницы, позволившей ей сначала поплакать над сыновьей могилой и только после этого решать вопросы о приеме передаче Анне всякого медхозяйства. 

С новой работой началась новая, рабочая, жизнь. Осмотры, уколы, перевязки мелких травм, профилактика заболеваний. И вновь былое внесло коррективы в жизнь нашей героини. Кто-то из старых уцелевших еще довоенных рабочих мельком увидел ее и рассказал в бригаде, что — «Наша сестричка, Нюра вернулась!»

Немедленно потек тонкий людской ручеек к ней в медпункт. Правда, шли рабочие не за аспирином, или красным стрептоцидом, а хотели увидеть воистину чудесное воскрешение человека, которого давно все считали погибшим. Войдя в помещение, люди замирали, тут же осекались шутки и радостные голоса. Поздоровавшись и сказав пару приветствий мужики наскоро прощались и выходя из подвала садились перекурить. Курили быстро, зло, с остервенением посылая проклятия войне, так несправедливо обошедшейся с их сестричкой. Вид седой, слегка хромой на правую ногу, с испещренным шрамами лицом еще не старой женщины — ошарашивал.