— Что будем делать, товарищ капитан? Полчаса уже проходит, а эта курва Онищенко сразу, как передал немецкое сообщение куда-то удрал. Замешкался я, товарищ капитан, не успел пристрелить гада!

— Да и черт с ним! Не важно сейчас это. Важно, что делать мы теперь станем. Стрелять, хотя и патронов почти нет — мы не можем. Там же наши, советские, люди. Выйти и принять бой в рукопашную – тоже нет. Только двое еще на ногах. Я и рядовой Давлетов, не в счет, лежачие…

— Уходить вам нужно старшина Сидоркин! С Друзем уходить. Он местный, стёжки-дорожки все знает, может повезет, сможете прорваться к своим и рассказать о нас, нашей пульроте. Как выполняли мы боевой приказ, пока было кому выполнять.

— Никуда я, товарищ капитан, не уйду, это мой капонир, и я здесь командир и первый номер моего максима. Нелегко вынуть его стальное тело из амбразуры, вот и я, тоже, до конца с ним останусь! Вместе жили-служили, вместе и погибать станем.

— Друзя посылайте! Он скорее сможет добраться, сызмальства здесь жил.

— Добро, старшина.

— Красноармеец Друзь!

— Я, товарищ капитан!

— Все слышал, все понял?

— Приказ мой ты должен выполнить обязательно, нет сейчас старше меня по званию. Уйди тихо, не шумя, в третий каземат, там подпольный люк есть, как и здесь, ты же знаешь. Открой и по ходу, что ведет в урочище, иди, может к нашим выбраться удастся. Там все и расскажешь.

— Понял, товарищ капитан.