Этот, не в меру борзый мат его и подвел. Услышав, что кого-то так беззастенчиво кроют черным матом рабочие, разбиравшие невдалеке завалы, всполошились и поняв, в чем дело, бросились на помощь Анне. Уже замелькали было кулаки, и мастеришка тонко завизжал в рабочих руках, как раздался спокойный, уверенный и привыкший руководить голос:

— Всем стоять! Отставить драку! Мастер – ко мне! Рабочим – разойтись по работам!

Аня обернулась, из-за здания ее медпункта появилась группа руководителей завода во главе с главным инженером.

— Что происходит?

— Петр Никодимович! — пытался прогнуться перед руководителем парень, — я, вот, с бригадой, готовлю разбивку под котлованы опор паропровода, а она…

 — Кто она? Что она?

— Да медичка местная, контуженная словно, самовольно какой-то памятник построила и не дает нам работать!

— Я разберусь, а ты, пока, побудь где ни будь рядом!

Главный инженер прошел вперед, подошел к Анне, все еще в волнительном оцепенении сжимавшей в побелевших пальцах грабельки и сказал:

— Что у Вас здесь, товарищ медсестра? И опустите пожалуйста грабли, успокойтесь, прошу Вас.

Не дожидаясь ответа женщины, он прошел вперед к пулемету-памятнику, близоруко наклонился, неожиданно вздрогнул и неловко потянул с рано лысеющей головы шляпу. Тут же раздалась резкая гортанная немецкая команда

— Aufmerksamkeit! Nimm deine Hüte ab! (Стоять смирно! Головные уборы – снять!)