Наконец показался вокзал. Перрон. Сталинград. Приехали.
Теткин дом отыскали сразу. Старая Клавдия, увидев запыленную Анну и чумазого Васятку, сразу же и всплакнула.
— Да как же вы бедные то мои добрались? Худущие, чумазые, ноги небось чуть держат.
— Вот стояла в очереди в магазине, так одна бабенка говорила, что немец то — прет! Бомбы у него с корову, нет русскому человеку от этого супостата спасения! — добавила она.
— Мы, тетя Клава, к счастью, еще до войны из Бреста выехали, но на беду три дня в Минске задержались, паровоз немецкие самолеты попортили. Думали уже и не уедем, но повезло. Железнодорожники на живую нитку котел паровоза собрали и вот мы здесь…
— Да, что ж я, старая дура, лясы с вами тут точу! Давайте пройдем в дом, помоетесь, в чистое переоденетесь, покушаете чем Бог послал, да и прилечь, отдохнуть нужно непременно.
Начисто отмыв горячей водой в большом жестяном корыте сынишку и приведя себя в порядок, Анна устало присела на сундук, стоявший у стены между кухней и малой комнатой. Тетка что-то негромко бубнила, споро кашеваря на небольшой кухоньке, парнишка чистый и причёсанный уже спал на том же сундуке рядом с матерью. Молодая женщина незаметно для себя сидя задремала.
Во много раз напуганном сиренами «штук» и разрывами бомб ее мозгу стали рождаться неясные и сложные образы. Сначала, мимо нее, как-то нереально замедленно, проплыло окно их вагона, из которого мелким дождем вылетали, сверкая и искрясь, битые стекла. Затем, увиделась какая-то мелкая, совсем невзрачная букашка, ползущая по рассыпающемуся земляному кому, несколько секунд назад отброшенному к телу соседки по купе, немолодой уже женщины, убитой только что, разрывом близко упавшей немецкой бомбы. Букашка старалась, подняв жесткие надкрылья, взлететь в брызжущее свинцом июньское небо. Сумрак видений мутнел и сгущался, становился почти ощутимым и вязким. Внезапно, откуда-то из высокого-высокого багровеющего, в дыму пожаров, неба стала неторопливо спускаться некая фигура: толи — Ангела, толи — человека. Она снижалась, подходила ближе, черты ее из полу туманных и расплывчатых становились отчетливей и ярче и, казалось, ей, Анне, эти черты были почему-то хорошо знакомыми. Человек-Ангел прошел было мимо, но вот остановился и неторопливо, как бы нехотя, повернулся к ней.
