— Анна Митрофановна, извините, что я разбередил вашу боль, но я обещал вашему мужу, а моему командиру разыскать вас после войны. Если доживу. Дожил вот. Хотя стал одноруким. Мужчина подняв выроненный на дорогу сверток продолжил.

— Я Друзь. Миколай Друзь. В Сталинграде в командировке, сопровождал сюда эшелон с немецким трофейным оборудованием. Через четыре часа у меня обратный поезд в Минск. Там, теперь живу и работаю.

— Пойдемте в дом Коля, можно вас мне так называть?

— Да, пожалуйста.

Нюра боялась даже намекнуть Миколаю, чтобы он поскорей поведал ей о ее Саше. Но это так явно читалось во всем облике женщины.

— Пойдемте, посидим, чаю попьем, мне варенье брусничное соседка дала, —  почти умоляя проговорила Анна.

— Конечно, конечно, время у меня еще есть, — согласился гость.

— Воевали мы, — начал свое повествование, уже в комнате, Миколай, — с первой минуты. Мой командир, товарищ капитан Руссиянов отлично подготовил роту. Навалили мы немцев – кучи. Но и сами полегли. Товарищ капитан отправил меня, раненого, с сообщением командованию. Я и идти то не хотел, а он приказал. Сказал, что нет теперь для меня командира выше его… И приказ должен я выполнить, чтобы не остались мои братья-сослуживцы лежать в могилах безымянными героями. Ушел я урочищем, в лесу отлежался, потом, забрел в сторожку лесника, там меня по новой перевязали. Нет, руку я потерял в сорок четвертом. Мы обеспечивали, как потом нам сказали, прорыв советских войск через болота Беларуси. Наводили страх фрицам на железных дорогах. Рельсовая война, может слышали Анна Митрофановна…