— Саша! Васенька!

С этим зовом Нюра окончательно стала видеть происходящее глазами себя — молодой.

— Саша! Васенька! Постойте! Подождите!

Выкликивая родные имена, она бросилась догонять уходящих в закат. Бежала Нюра быстро, легко, ноги ее утопали по щиколотки в теплой придорожной пыли.

— Саша! Васенька! Я бегу! Бегу!

Внезапно, военный, услышал зов, обернулся, на лице его засияла радостная улыбка, он выпустил ручонку мальчишки из своей ладони, шагнув вперед и широко раскрыл руки для объятий. А мальчик, воспользовавшись минутой свободы, кинулся на встречу подбегавшей матери с букетиком полевых васильков в ладошке.

— Дождалась! Господи! И я дождалась!!!

… Это было последнее, что осознала соскальзывающая с земной тверди душа Нюры.

ХХХ

Взошедшая луна осветила окно, бывшего когда-то домом Клавдии Твороговой, несуразного строения. Неяркий свет проник вовнутрь маленькой кухоньки, скользнул по столу у окна, на кружевной скатерти стала отчетлива видна фотография счастливой когда-то в прошлом и исчезнувшей ныне семьи, прислоненная к поминальному стакану. Завтра в этот полу-дом войдут обеспокоенные добрые люди, они будут искать не пришедшую на дежурство свою медсестру — Анну Руссиянову. Они найдут лишь ее хладное тело и, обязательно, обратят внимание на довоенное фото. Они непременно услышат, как люди со старого снимка беззвучно обратятся к вошедшим:

— Помните о нас! Запомните, какими мы были! Пригубьте толику водки из стакана, закусите кусочком ржаного русского хлеба. И помяните нас тихим незлобивым добрым словом…