Каким-то образом мне удалось сохранять спокойное выражение на лице. Но я должен был немедленно ответить что-то вразумительное.

— Убийство? Но этого не может быть!

— Его убили, мистер Чендлер! Кажется, я как то предупреждал вас, чтобы вы не оступились, видимо вы проигнорировали мой совет.

— Но откуда вы знаете, что это убийство?

— Сейчас я к этому приду. Пока я хочу побеседовать с вами насчет вашего алиби.

— Алиби? Уж не думаете ли вы, что я имею какое-то отношение к смерти тестя?

Он притушил сигарету, прежде чем ответить. Потом сказал:

— Когда убивают такого человека как Джефф Нортон, члены семьи автоматически становятся главными подозреваемыми.

— Но это нелепо! — гневно вскричал я. — И потом, откуда вы знаете, что это, и в самом деле, убийство?

— А магнитофонная запись у вас здесь?

— Какая запись? О чем вы говорите?

— Вчера вечером между девятью и десятью часами вы диктовали письма. В этот промежуток времени убили Джеффа Нортона. Магнитофонная запись и составляет ваше алиби, верно? Я хочу ее послушать.

— Простите, лейтенант, но там масса деловых писем. Они еще не отпечатаны.

— Я сделаю копию и отдам вам. Где лента? Я поколебался, потом пожал плечами.

— Вы ведете себя более чем странно, но, пожалуйста, раз уж вы так настаиваете. Лента на магнитофоне.

Он встал, подошел к магнитофону, приподнял крышку и снял катушку с лентой.

— Прошу вас, нацарапайте свои инициалы на конце ленты, — сказал он. — Вот здесь.