10

— Ты так дрожишь, — проговорил Манчини.
— Боишься меня?
— Да, мне страшно, — вырвалось у парня.
Манчини мягко опустил его на кровать и лег сверху, его длинные тонкие аристократические пальцы убрали челку с лица Келла. Он коснулся его губ своими губами, Келл снова почувствовал у себя во рту его язык. Сегодня несколько раз Манчини уже поцеловал его, но этот поцелуй был особенно чувственный.
— Быстро учишься, — прошептал Манчини, облизав его нижнюю губу.
— Почему ты стал такой нежный со мной? — спросил Келл. — Это потому, что я спас тебя от убийцы или… ты любишь меня? Я чувствую твоё тепло.
От этих слов, как от выстрела в лоб, Манчини отпрянул.
— Что, люблю тебя?! — он расхохотался. — За всю мою жизнь ни один человек не тронул моего сердца. Я не знаю, что значит любить.
— У тебя было много любовников?
— Да, — ответил Манчини.
— И всех их ты насиловал, как меня?
— Нет. В том не было нужды. Они сами влюблялись в меня и быстро мне надоедали. Никто не задерживался надолго.
— Значит, я — очередная игрушка…
Лауро не ответил, внимательно изучая его лицо.
— Тебе когда-нибудь нравились парни? — наконец спросил он.
— Нет, никогда, я даже не думал о таком, — ответил Кэлл.
— Почему же ты так возбуждаешься от каждого моего прикосновения?
Келл покраснел.
— Ты говорил, что тебе нравилась какая-то девушка. Кто она?
— Не важно, — ответил парень, — я отшил её не потому, что ты мне что-либо запрещаешь, просто внутри меня что-то сломалось, я не хочу быть ни с кем, не хочу, чтобы меня трогали.
Лауро снова начал целовать его, на этот раз в шею.
— Пожалуйста, если этого никак нельзя избежать, дай хотя бы капсулу!
— Нет, — сказал Манчини, — я хочу, чтобы ты чувствовал меня.
— Я не вынесу этой боли…
— Это наркотическое вещество, я не хочу, чтобы ты стал наркоманом. Не бойся, сегодня боли не будет, капсула не понадобится. Ты все сказал в прошлый раз и ты был прав. Я пользовался твоим телом, совсем не думая о том, что чувствуешь ты, не думая, какую боль и страдания тебе приношу. Больше так не будет. Я хочу доставлять тебе удовольствие, а не страдания. Сегодня я буду целовать и гладить тебя всю ночь.
Манчини осторожно начал расстегивать на парне рубашку.
— Пожалуйста, не раздевай, мне так стыдно…
— Чего ты стесняешься? Я видел всего тебя, я обладал тобой, я был глубоко в тебе, чего ещё можно стесняться?
Келл снова покраснел. Сицилиец осторожно снял с него рубашку, осмотрев плечо.
— Да, мои доктора — кудесники, такая ювелирная работа, даже шрама не осталось.
Он лизнул Келла в плечо, продолжая его не спеша раздевать, пока не раздел полностью.
Почувствовав стыд, Келл закрыл глаза. Манчини снял с себя рубашку, но дальше раздеваться не стал. Он проложил дорожку из поцелуев от шеи до пупка Келла, парень глубоко вздохнул. Он не мог отрицать, что ему нравились такие прикосновения, но снова сковал страх, он не знал, чего ожидать дальше, Манчини странно себя вел.
— Расслабься, Келл, ты очень напряжен. Я пообещал тебе сегодня, что не причиню боли, буду делать только приятное.
Раздвинув ему бедра, Лауро добрался губами до органа, который так жаждал ласки, и накрыл его своим ртом.
— Что ты делаешь! — закричал Келл. — Как ты можешь делать такое?!
Но сицилиец не обращал на его реплики никакого внимания и продолжал заниматься своим делом. Келл почувствовал, как все его тело сотрясается от возбуждения и вскрикнул, больше себя не контролируя.
Манчини закончил. Его дьявольские чёрные глаза усмехались и смотрели прямо на Келла.
— Быстро, — сказал он. — Ты был так возбуждён… Теперь ты узнаешь, что ночи со мной могут приносить не только боль, но и удовольствие.
Он облизнул каждый сосок по очереди и продолжал покрывать поцелуями живот. Келл снова вскрикнул.
— Тебе же нравится так, правда? Я знаю, что нравится.
Парень ничего не ответил. Лауро продолжал покрывать сапмыми нежными поцелуями все его тело и Келла унесло на десятое небо.