Парню пришлось остаться в доме Манчини, выбора у него не было. Врачи очень хорошо заботились о нем, лечили не только пулевое ранение, но и оставшиеся последствия после страстных капризов Манчини в их последнюю ночь, которые мешали полноценно сидеть и спать на спине. Сицилиец сам приходил, чтобы кормить Келла с ложки.
— Ты как несмышленый котёнок, которого нужно выкармливать, — говорил он.
— Универ, — проговорил Келл, — меня отчислят.
— Ни о чем не переживай, никто тебя не отчислит, врачи напишут больничный. И ещё: если сюда придут полицейские, которые хотят пообщаться, расскажешь им все, как было. А насчёт того, что ты делал у меня дома… Ну конечно, ты можешь рассказать им о том, чем мы всю ночь занимались в спальне, это твоё право, но если все же решишь не рассказывать, можешь ответить, что пришёл пообщаться насчёт застройки парка.
Келл залился румянцем.
— Все, чего я хочу, это поскорее выйти отсюда.
— Плечо больше не болит? — спросил Манчини. — У тебя ничего больше не болит? — он многозначительно погладил его по бедру. Келл стиснул зубы, чтобы не разразиться бранью.
— Я знаю, мои врачи творят чудеса, — проговорил Лауро.

8

Вскоре Келл смог уже сам спускаться к завтраку.
— Вернешься домой как только поправишься, это не оговаривается, — сказал Манчини. — Здесь ты получаешь надлежащий уход.
— Расскажи мне, кто были эти люди, почему они стреляли в тебя? Я имею право знать.
Старинные часы пробили десять утра.
Лауро задумчиво вздохнул.
— Если бы я знал. Это мог быть кто угодно. Посмотри вокруг себя, Келл, что ты видишь? Дорогой, изысканно обставленный особняк, дорогие вещи, о которых ты и мечтать не мог, ты не задавался вопросом откуда это все? Так вот, все это на крови, Келл, на чужой крови.
— Как это? — не понял парень.
— Мой отец, покойный Джузеппе Росси, был родом из нищей семьи, он не мог учиться, денег не было ни на что, лишь влачить жалкое выживание. Один раз ему выпал шанс изменить все это, взамен он должен был стать убийцей, проливать кровь, работать на мафию. Отец сделал свой выбор, он хотел любой ценой выползти из нищеты. Работая на мафию, он скопил целое состояние, поднялся по лестнице этой кровавой иерархии. Конечно же, родственники убитых им жертв жаждали мести. Моя мать переехала в этот город, будучи беременной, чтобы сохранить свою и мою жизнь. Отец остался в Сицилии, чтобы не подвергать нас опасности. Я взял фамилию матери, никто не должен был знать, что я сын Джузеппе Росси — это было приговором. Все это я узнал из дневников, оставленных мне отцом. Очевидно, старик хотел меня предупредить об опасности, если вдруг по мою душу придут.
Я плохо помню мать, она умерла от болезни, когда я был ребёнком. Отца застрелили в Сицилии, он успел переписать на меня все своё состояние. Я жил с дальними родственниками по матери здесь, пока не достиг совершеннолетия и не пошёл своим путём. Очевидно, кто-то пронюхал, что я сын Джузеппе Росси и устроил на меня охоту, чтобы отомстить. Жаль моих ребят, насмерть всех четверых…
Келл был шокирован услышанным, целой историей из жизни.
— Да уж… — только и проговорил он. — А сам ты убивал?
— Да, — не задумываясь ответил Лауро.
— Зачем?
— Я оборонялся, иначе убили бы меня.
Они замолчали, было слышно, как тикают часы.
— Келл…
— Что? — посмотрел на него парень.
— Я действительно переживал за тебя.
— Ха! Ещё бы, ведь я спас твою шкуру.
Манчини встал со своего места, подошёл к Келлу и, склонившись над ним, начал целовать в губы. Он делал это так бережно, так нежно, что у Келла сжалось сердце.
— Ну зачем вот это вот, — проговорил парень, щеки его покрылись румянцем. — Мне нужно возвращаться домой, плечо почти не болит. Мне нужно в универ…
— Ладно, — ответил Манчини, — я сам отвезу тебя.
Келл поплелся за ним. Кататься на роллс-ройсе за несколько миллионов было очень даже неплохо, каждый прохожий пялился на этот автомобиль, сотни восхищенных взглядов.
— Стоп, — сказал Келл, — а откуда ты знаешь, куда ехать? Откуда ты знаешь, где я живу?
— Я знаю все, и номер твой у меня есть, — усмехнулся Лауро.
— Ты что, следишь за мной?!
— Слежу, — ответил Манчини и, не давая парню опомниться, повторил поцелуй, который начал за завтраком. У Келла перехватило дыхание.
— Ты что, — сказал он, — здесь же все смотрят!
— Я сложил вещи, которые купил для тебя, забери их, — не принимая возражений, Манчини вручил ему пакеты с вещами. — До встречи, Келл, — многозначительно сказал он. Парень ничего не ответил, выйдя из машины и подумав про себя: «Надеюсь, что этой встречи больше никогда не произойдёт». Он наконец добрался до дома и бросил пакеты на диван. «Откуда столько внимания? Быть может, он влюбился в меня? О боже… Или, это благодарность за то, что я спас ему жизнь? Но ведь все эти вещи он купил ещё до перестрелки». Радовало одно — что можно было сидеть и лежать на спине без боли, доктора действительно творили чудеса. Мысли о том, что Манчини не один раз насиловал его, отошли на второй план. Он думал о перестрелке и той истории, которую поведал ему Манчини о своей жизни. Неужели сицилиец ему настолько доверяет, чтобы рассказывать такое?