28

Они гладили друг друга, стоя под струями воды. Лауро продолжал целовать лицо, губы Келла. Его чёрные, как смоль, волосы были совсем мокрые и прилипли ко лбу. Манчини провёл языком по телу Келла и опустился перед ним, облизав языком его орган.
— Лауро, что ты де…
— Возвращаю тебе долг, за прошлый раз в ванной, — посмотрел на него сицилиец и принялся за дело. Келл просто улетел на десятое небо. В спальне его также ждал сюрприз: повсюду были расставлены десятки свечей вокруг громадной кровати с белоснежными кружевным бельем. Келл ахнул.
— Это все для меня?
— Нет, для кота соседского.
— Ты меня так балуешь, может быть… и правда любишь? — неуверенно спросил парень.
— А ты ещё сомневаешься?
Манчини одним движением уложил его на белую кружевную простынь.
— Боюсь, что в один прекрасный день ты скажешь все то, что сказал в ту ночь в особняке.
— Не надо об этом сейчас, кто не рискует, тот не выигрывает, — Лауро провёл пальцами по всему телу парня. — Чего бы ты сейчас хотел, Келл, быть может у тебя есть какие-нибудь особенные пожелания?
— Есть, — немного смутился парень, — но не знаю…
— Говори.
Келл опустил глаза:
— Понимаешь, я в некотором роде все ещё девственник и мне… хотелось бы попробовать хоть раз сверху. Не к знакомым же мне идти, предлагать такое…
Манчини усмехнулся:
— Ещё бы не хватало, чтобы ты обратился к знакомым. Ты — мой, Келл, помни это. И, если тебе так хочется овладеть мной, то я, пожалуй, соглашусь.
— А у тебя когда-нибудь такое было? — поинтересовался Келл.
— Было, — ответил Лауро, — с Бруно один раз. Два… — поправил он, вспомнив комнату с наручниками. Теперь будет три, — он разлегся на животе, раскинув ноги в стороны. — Щенок хотел своего хозяина?
— Что?!
— Успокойся, я шучу. Знаю, как заводит тебя эта фраза. Приступай.
— А что мне делать? — спросил Келл. — Пальцами сначала?
— Желательно. Можешь просто отдаться страсти, чувствам и своей фантазии.
Келл с восхищением смотрел на его ровную, смуглую спину, на тугие ягодицы. Будь он художником, лучшего натурщика не найти. Келл провёл языком по спине Лауро и спустился к ягодицам, вспоминая, что он точно также сделал с ним. Его язык облизал отверстие, пытаясь проникнуть внутрь. Лауро издал стон. Несколько минут он продолжал сводить с ума языком, а затем вошёл пальцами.
— Возьми смазку, — сказал Лауро, протягивая взятый со стола пакетик, — намажь меня и себя.
Разобравшись со смазкой, Келл начал протискиваться внутрь.
— Лауро, я вхожу…
— Я чувствую.
— Тебе не больно?
— Все нормально, продолжай осторожно, не торопись.
Келл сходил с ума от новых ощущений, которые ему были незнакомы прежде, проталкиваясь в узкое, тугое отверстие, возбудившись от этого до невозможности. Природа сама подсказала, что делать дальше, он продолжал двигаться, как в трансе, пока не кончил. Лауро перевернулся на спину.
— Поздравляю с потерей девственности во всех отношениях, — он поцеловал Келла в губы.
— А тебе нормально было? Ты же активный, снизу не привык.
— С тобой мне хочется близости во всех отношениях, — ответил Манчини, — соединиться всеми возможными способами.
— Это было так невероятно, — Келл лежал на спине и тяжело дышал, погруженный в новые ощущения и впечатления. — А ты мне позволишь как-нибудь ещё сделать так?
— Я тебе слишком много позволяю, — прошептал Лауро, проведя языком по его соску, — но сейчас пришла моя очередь, — он резко закинул ноги Келла к себе на плечи.
— Лауро…
— Что?
— Я так сильно влюбился в тебя и это может меня погубить… — проговорил парень.
— И я тебя люблю, — Манчини дотянулся до него и поцеловал в губы, а потом начал погружаться в него толчок за толчком. Глаза Келла были полуприкрыты, на щеках блуждал румянец. Время от времени он издавал сладострастные стоны.
— Что ты чувствуешь? — прошептал Манчини.
— Тебя… в себе… всего тебе…
— Тебе нравится это?
— О… да…
Лауро наклонился к нему, начав одновременно с движениями, целовать его в губы.
— Хочу тебя всего, — прошептал Манчини, — чтобы ни один кусочек твоего тела не скрылся от моих глаз. Хочу твою белую гладкую кожу, — он вышел из него и тут же снова ворвался. Не выдержав, Келл выгнулся и вскрикнул. Потом Лауро лежал на нем и они долго целовались. Часа два, а может и больше, без перерыва. Манчини облизал все его тело, как мороженое в знойный день. Провёл языком по соскам, по самым сокровенным местам и отверстиям. Это была безумная ночь, которая запомнилась надолго. Келл заснул на Лауро. Но утром нужно было ехать по своим делам.
— Я навсегда запомню эту ночь, — проговорил Келл.
— Ещё бы, здесь ты лишился девственности в плане актива.