2

Бесцеремонность, с какой охранники территории, на которой находился трехсотлетний парк, выставили их прочь задела Келла за живое. Как так, это их родная земля, их парк, почему кто-то имеет право вторгаться, уничтожать, строиться? Нет правды в этом мире, у кого власть и деньги — того и правда. Кэлл сжал кулаки, бессилие убивало. Он возненавидел Манчини всей своей душой. Захотелось сделать что-нибудь гадкое, хоть что-нибудь. Неожиданно, Кэллу пришла в голову безумная мысль — пробраться в особняк Манчини и наклеить обличающий плакат прямо ему на двери. «Пусть не думает, что мы все стерпим». Но как это сделать? Предприятие казалось опасным и рискованным. Наверняка там собаки, охрана, сигнализация. Но и трусом перед самим собой показаться хотелось меньше всего. Келл помнил, где находится особняк Манчини, он как-то бывал там и плюнул прямо на ворота. Келл принялся рисовать плакат, а с наступлением ночи можно будет отправиться в своё маленькое предприятие. Так он и сделал, вышел, захватив с собой фонарь. Собак вроде бы не слышно. Он такой худой, что наверняка сможет пролезть даже между решетками в заборе и не нужно карабкаться на такую высоту. Никки бы застрял здесь, а Келл без труда пролез и спрыгнул в сад, окружавший особняк Манчини. Он прислушался: тишина. Пришлось выключить фонарь, чтобы не привлечь к себе внимание. Впрочем, возле самого особняка приглушенно светили фонари. Стояла такая тишина, что становилось жутко. Главное, чтобы не было собак. Пробравшись к особняку, Келл достал клей и поспешно намазал тыльную сторону плаката. «Манчини — убирайся в Италию, хапуга!». Келл с удовольствием наклеил плакат на входную дверь особняка. Все произошло так быстро, что он ничего не успел понять: Келла скрутили, сорвали плакат и, открыв дверь особняка, затащили внутрь. Сердце ушло в пятки от страха. Его тащили такие здоровые амбалы, что в их железных объятиях невозможно было даже пошевелиться. Амбалы затащили его в какую-то комнату и приковали наручниками к стене. Ожидание было хуже самой смерти. Сколько прошло времени: полчаса, час? Что они сделают с ним? Неизвестность и ожидание убивали похуже любого оружия. Вспомнилась женщина, которая предупреждала его на протестной акции не связываться с Манчини, способным на что угодно. Только сейчас Келл осознал всю глупость своего сегодняшнего предприятия, но было уже поздно, он тяжко вздохнул. Комната освещалась очень слабым светом лампы и находилась в полумраке. Страх сковал Келла сильнее наручников. Неожиданно, он увидел силуэт мужчины, появившийся в полумраке. Он был высокий, стройный и двигался очень грациозно. Силуэт остановился в конце комнаты напротив него и замер, Келл чувствовал, как он пронзает его взглядом и вздрогнул. Тусклый свет лампы упал на силуэт незнакомца. Келл мог разглядеть его лицо и первая мысль, которая пробежала у него в голове, что если и существует дьявол, то он должен выглядеть именно так. Лицо мужчины было прекрасно какой-то холодной, отчужденной, неземной красотой. Слегка смуглое, с сатанинскими чёрными глазами, казалось, пронзающими плоть, достающими до самой души, выворачивающими её наизнанку. Жестокость и цинизм читались в этом холодном взгляде, взгляде охотника, неоспоримого победителя, на загнанную в угол жертву. На вид ему можно было дать не более двадцати семи лет. Чёрные, как смоль, волосы упали на лицо, челка слегка прикрыла один глаз. Страх в душе Келла на мгновение сменился изумлением, но снова побежал по венам, когда мужчина заговорил.
— Ты кто? — спросил он. Его голос был холодный, как сталь бритвы. Келла окончательно покинуло самообладание и он не смог произнести ни слова.
— Как тебя зовут? — начиная раздражаться, проговорил мужчина.
— Келл, Келл Паркер, — пролепетал парень заплетающимся языком.
Лицо мужчины напряглось, будто вспоминая что-то.
— Знакомое имя, где-то я его уже слышал. А не ты ли тот самый щенок, который постоянно пишет на меня всякие гадкие статейки в интернете?
До сознания Келла дошло, что перед ним стоит сам Манчини и вместо ответа с перепугу из его уст начали вылетать нечленораздельные слова. Холодное, прекрасное лицо Манчини исказила кривая усмешка:
— Все вы такие смелые только на словах, а когда припрешь вас к стенке, можете только мямлить в ответ. Куда же подавалась вся твоя смелость, щенок? Да, именно, ты ведешь себя, как нашкодивший щенок, при виде своего разгневанного хозяина.
— Хозяина?! — вырвалось у Келла.
— Именно так, своего хозяина.
Манчини стал приближаться, в его руке блеснул нож. Двигался он медленно, грациозно, как подкрадываюшийся к своей жертве ягуар. Келл закрыл глаза, мысленно прощаясь с жизнью. Страх полностью сковал его по рукам и ногам. Келл думал о том, что лучше будет, если Манчини прирежет его сразу и не будет издеваться. В любом случае, он не хотел видеть, как его будут резать, как рождественского барана, поэтому предпочел не открывать глаза. Однако, нож не коснулся его тела, он лишь срезал пуговицы на его рубашки. Келл открыл глаза и встретился взглядом с адскими глазами Манчини, которые как будто смеялись над ним.
— Ну, скажи все, что ты обо мне думаешь, прямо мне в глаза, пока у тебя есть такая возможность.
Но, парализованный страхом, Келл не смог выговорить ни слова. Рубашка без пуговиц слегка раскрылась, обнажая его худощавую грудь. Рука Манчини проскользнула под нее и медленно начала касаться его груди, при этом, он не отрываясь смотрел в глаза Келла и усмехался.
— Ты… ты что, — проговорил Келл. Рука Манчини продолжала ощупывать его тело и расстегнули ремень на брюках, брюки сползли вниз по ногам Келла.
— Ты что… извращенец?!
— Что делают со щенками, которые постоянно лают на своего хозяина, пытаясь укусить его за ногу? Их наказывают.
Руки Манчини принялись гулять по всему его телу, не зная ни стеснений, ни границ, проникая везде. Светло-голубые глаза Келла широко раскрылись от ужаса и шока, это походило на кошмарный сон. Манчини освободил его запястья от наручников и резким движением развернул лицом к стене. Келл почувствовал чудовищную боль и закричал, будто огромный монстр разрывал его тело изнутри. По щекам потекли слёзы.
— Ну, что ты чувствуешь, когда я так глубоко в тебе? — прошептал Манчини и укусил его за мочку уха. — Куда же подевались все твои высокопарные фразы?
Он продолжал вонзаться в тело парня со всей агрессией. От боли у Келла помутилось перед глазами, ему казалось, что он свалится в обморок. Он стиснул зубы, чтобы не кричать. Было желание, чтобы все поскорее закончилось или просто умереть, исчезнуть из этого мира прямо сейчас. В ушах стоял шум, Келл был на грани обморока. Наконец, мучитель отпустил его, парень свалился на пол. Манчини заправил свои брюки и, возвышаясь над Келлом, взял его за подбородок. По лицу парня продолжали катиться слёзы.
— Надеюсь, ты усвоишь этот урок, — проговорил Манчини, — какая наглость, пробраться ко мне домой! Ты получил своё наказание, а сейчас уходи.
Келл не шелохнулся.
— Если ты сейчас же не уйдешь, — повысил голос Манчини, — я повторю с тобой это снова, прямо сейчас. И буду повторять всю ночь, до самого утра, так что убирайся, пока у тебя есть такой шанс.
До Келла отдаленно начал доходить смысл сказанного, держась за стену, он поднялся, надевая штаны и застегивая ремень. Продолжая держаться за стену, на ватных ногах, Келл побрел, сам не зная, где тут выход и постоянно натыкаясь на различные предметы.
— Мои парни проводят тебя до выхода, спокойной ночи, — с усмешкой сказал ему вслед Манчини.