3

Келл молился, чтобы все это оказалось кошмарным сном, чтобы просто взять и проснуться. Он шёл, как бесплотная тень по тёмным улицам, словно в чудовищной, въевшейся в мозг и тело, другой реальности. Келл не помнил, как дошёл домой, все было будто в тумане, его шатало из стороны в сторону. Все, чего ему сейчас хотелось — избавиться от одежды, просто выбросить её в мусорный бак, чтобы ничего не напоминало о прошедшей ночи и смыть с себя всю эту грязь. Если бы так легко можно было выбросить в мусор свои мысли, как эту одежду. Избавившись от одежды, Келл сразу же зашёл в ванную и долго стоял под холодным душем, мечтая поскорее очиститься от всей этой скверны. Он все ещё не мог до конца поверить, что все это с ним произошло на самом деле. Когда ванна наполнилась, Келл опустился в неё и обнял колени руками. Вода окрасилась в бледно-розовый, он понял, что у него идёт кровь, но почему-то было все равно. Он не осознавал, сколько просидел в ванной, в холодной воде, пока не вылез из неё, только сейчас почувствовав чудовищную боль изнутри. Келл достал из аптечки какие-то обезболивающие и снотворное и выпил их. Это был единственный способ уйти от реальности и боли в данной ситуации. Вскоре он заснул, вернее, провалился в небытие.
Пробуждение не спеша возвращало Келла к ужасающей реальности, о которой напомнило также тело, продолжающее испытывать болезненные ощущения. Келл лежал на животе, больно было даже пошевелиться. Он проспал пары в универе, но до них ли сейчас? Не хотелось ничего, просто взять и умереть. Его изнасиловал мужчина… Реальность ужасала. Да ещё кто! Тот, против кого он столько времени боролся. Если бы Манчини истязал или убил его, Келл был бы героем, боровшимся за свои идеалы, а кто он сейчас? Растоптанный, униженный, тот, кому стыдно посмотреть в глаза самому себе. Келлу казалось, что о его позоре уже знают все, а ещё его пожирала мысль о собственной трусости, ведь он не смог дать Манчини ни одного достойного ответа, не смог сказать все то, что думает о нем. Как изощренно этот сицилиец унизил его, наслаждаясь его трусостью и беспомощностью. Снова острой иглой душу кольнуло осознание того, что он был изнасилован, ему никогда не смыть с себя весь этот позор и унижение. Келл понял, что хочет умереть здесь и сейчас. Его душа была переполнена невыносимым отвращением к ситуации и к себе самому. Келл поднялся, нашёл веревку, наспех сделал из неё петлю и привязал конец веревки к крюку от люстры. Должно выдержать, его худое тело весьма лёгкое. Он подставил табуретку, залез на неё и уже собирался просунуть голову в петлю, как услышал, что кто-то позвал его по имени. От неожиданности он не удержался, табурет пошатнулся и Келл полез вниз.
— Келл! — снова послышался голос. Этот голос мог принадлежать только Беатрис, он из тысячи узнает этот бархатистый голос, но что она делает здесь? Пришла спасти его от смерти в обличии доброго ангела?
— Иду, — проговорил Келл, поднимаясь с пола, он больно ушибся коленкой, когда падал. Келл тщательно закрыл дверь в комнату и вышел в гостиную.
— Беатрис? Не ожидал, что-то случилось?
Девушка вошла. Гостиная наполнилась тонким ароматом фиалок, сирени и ещё каких-то цветов, названия которых он не знал, но это были ее любимые парфюмы.
— Тебя сегодня не было на парах, — сказала девушка, — я переживаю, не случилось ли чего?
— Лёгкое недомогание, ничего серьёзного, но спасибо за беспокойство, — ответил Келл.
— Ты бледен, синяки под глазами, выглядишь неважно, ты заболел?
— Я же сказал, лёгкое недомогание, ничего серьезного, — начал раздражаться Келл. Беатрис немного нервничала, что не укрылось от его глаз, но он не придал этому значения, так как был погружен в события минувшей ночи.
— На самом деле я пришла, чтобы поговорить, присядь, — сказала Беатрис.
— Нет нет, я постою, — ответил Келл.
— Как хочешь, — тихо ответила девушка. Солнечный луч, проникающий в окно, плясал на её кучерявых темно-русых волосах. Беатрис замолчала и опустила глаза в пол, будто собираясь с мыслями.
— Знаешь, Келл, — наконец сказала она, — я восхищаюсь тобой. Твоей смелостью, твоей неутомимой жаждой справедливости, твоим желанием быть полезным людям, творить в мире добро, таких, как ты, мало.
Келл опешил, он не ожидал от неё все это услышать, тем более сейчас, все это казалось как-то не вовремя.
— Беатрис, ты не знаешь меня, на самом деле я просто трус, я не тот, каким пытаюсь казаться.
— Глупости, Келл, я вижу, какой ты внутри, я чувствую это душой, — Беатрис приблизилась к нему и взяла его лицо в свои руки. — Келл, ты давно нравишься мне, я бы очень хотела быть с тобой… Можно? — неуверенно спросила девушка и её губы потянулись к нему. Келл отпрянул в сторону. Какого черта это происходит именно сейчас?!
— Прости, — проговорил он, — прости меня. Дело не в тебе, дело во мне…
Девушка помрачнела.
— Я все поняла, это ты меня прости, Келл, я не должна была…
Она поспешно вышла, оставив за собой распахнутую дверь, в которую проникал яркий солнечный свет. Келл не мог её остановить. Он не хотел её останавливать. Случись этот разговор сутки назад, все было бы по-другому. Но сейчас от любого прикосновения к нему кого бы то ни было начинает тошнить, его выворачивает наизнанку от одной мысли, что к нему кто-то прикасается, он чувствует грязь, окутавшую его, а в душе все сломалось. Беатрис, почему ты не пришла на день раньше, теперь все потеряно…
Келл вернулся в комнату и снял с крючка для люстры петлю, обругав себя трусом, слабаком и эгоистом. В этот момент он думал только о себе. А кто подумает о родителях? Они так любят его и мечтают, что сын закончит университет, станет достойным человеком. Что будет с ними, когда им сообщат, что их сын трусливо повесился на крюке для люстры? Они будут каждый день поедать себя, думая, где они просчитались, что сделали не так. Родители не заслужили такой участи. А однокурсники, когда узнают, что он повесился, что скажут они? Для Беатрис он — идеал. Келл ещё раз обругал себя за непростительную слабость и пообещал самому себе, что завтра непременно пойдёт на пары, как бы трудно не было. Если на свете существуют ангелы, то это Беатрис. Если бы Беатрис не пришла, его могло бы уже не быть. Он должен воспользоваться этим шансом и выжить, не смотря на ужасное испытание.