Прошло три недели. Завтра нужно будет платить за жильё, но платить нечем. Келл окажется на улице. Не зная, что ему дальше делать, парень просто вышел и бесцельно побрел в темноту. Он шёл, не зная куда и зачем, как брошенный хозяином бездомный щенок. Увидев такую же одинокую, как и он, лавочку, Келл присел. Воспоминания терзали душу: «Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя красивые глаза? Они такие голубые, когда смотришь в них, то кажется, что видишь кусочки неба»…
— Не помешаю? — услышал он чей-то голос. Парень поднял голову, перед ним стоял мужчина. Где-то он уже видел это красивое лицо. Тогда, в тумане, этот человек шёл за ним. Сейчас Келл не испытывал страха или беспокойства, безразличие охватило все его естество.
— Нет, — просто ответил он. Незнакомец присел рядом.
— Смотрю, ты чем-то удручен? — его голос был мягкий, как шелковая простыня.
— Тебе что? — ответил Келл.
— Может быть, я смогу помочь? — он улыбнулся. — Бьюсь об заклад, что тебе разбил сердце Лауро Манчини.
Келл вздрогнул:
— Ты откуда знаешь? Кто ты такой? Ты за мной следишь?
— Я видел вас вместе в клубе «Сакура», — все с тем же спокойствием ответил мужчина. — Он же бросил тебя, верно? Он всегда всех бросает, такова его сущность.
Келл насупился, опустив голову.
— Но чем сидеть и убиваться, не лучше ли дать понять, что ты и без его персоны отлично чувствуешь себя? Хочешь поехать в «Сакуру»? Он наверняка сейчас там.
Келл посмотрел на незнакомца:
— У меня нет денег для таких клубов.
— Зато у меня есть и я тебя приглашаю. Ты мне ничего не будешь должен — ни денег, ни секса. Ни в том, ни в другом я не нуждаюсь. Я плачу за вход и алкоголь, а ты составишь мне в клубе компанию, идёт? — он так обворожительно улыбнулся, что Келл подумал: а не принять ли его предложение? Терять уже было нечего. Почему-то ему стало совершенно безразлично, убьют его или изнасилуют, он больше не испытывал страха.
— Идёт, — ответил парень.
Незнакомец отвел его к своей машине. Через полчаса они уже были в клубе. Келл искал глазами Манчини и, наконец, увидел его в компании одноимённого транссексуала в образе неподражаемой гейши Сакуры. Сакура всячески с ним флиртовал и Манчини отвечал ему игривой улыбкой. Келл почувствовал укол боли и ревности.
— Зря мы сюда пришли, я хочу уйти.
— Шоу только начинается, жребий брошен, — незнакомец взял его за руку, будто боясь, что он сбежит и отвел к столику.
— Что будешь пить?
— Что-нибудь покрепче, можно виски.
Мужчина усмехнулся:
— Хорошо.
Келл украдкой покосился в сторону Манчини. Лауро не видел его и продолжал беседу с Сакурой, который расцвёл под его взглядами, как лепестки японской вишни. Келл злобно отвернулся в сторону и припал к бокалу со спиртным. Незнакомец накрыл его ладонь своей.
— Знаешь, Келл, ничто не будет в мужчине такие страсти, как ревность. Чувство, что твоя добыча ( даже, если она и не нужна ), принадлежит кому-то другому, сводит с ума, — он нежно погладил Келла по руке. Парень залпом осушил бокал и поморщился. Без алкоголя сегодня было никак нельзя. Он поднял глаза на незнакомца. Ему показалось, что этот человек отдаленно напоминает Лауро: такая же смуглая кожа, идеальная фигура, лицо, но глаза и волосы были какого-то теплого, кофейного оттенка, и в них плясали черти, а может быть, он был просто пьян.
— Пошли потанцуем, Келл.
Парень опомнился уже на танцполе. Его кружил не только алкоголь, но и этот незнакомец, который, склонившись, начал осторожно целовать его в губы. Келл был пьян, он улыбался и отвечал на поцелуи. Музыка вскружила его хмельную голову.
— Недавно я была на выставке японских картин в Галерее, это шедевр, — говорил Сакура, — Лауро, ты это видел? Лауро?
Но внимание Манчини было занято другим: только сейчас он заметил, что в зале находится Келл, который танцует и целуется с каким-то типом. Не галлюцинация ли это? Манчини пришёл в ярость. Быстрыми шагами он направился к танцполу и, схватив Келла за руку, оторвал его от незнакомца.
— В чем дело? — спросил парень, но Манчини уже волок его из клуба с силой, которой невозможно было сопротивляться. Лауро казалось, что вслед он слышит смех, очень похожий на тот самый, который слышал в одной из комнат, когда влип в историю с наручниками. Быть может это один и тот же человек? Не было времени сейчас выяснять это. Манчини вытащил Келла на улицу, затолкал в автомобиль и сел за руль.
— Эээ, ты что это себе позволяешь? Я не твоя собственность, выпусти меня отсюда, ты испортил мне вечер!
— Помолчи, — строго сказал сицилиец.
— Думаешь, что ты мой хозяин, а я твой щенок?
— Именно так, — Манчини помчался по ночным дорогам.
— Выпусти! — Келл начал истерику. — Ты не имеешь никакого права!
— Ты пьян.
— Хоть бы и так! — он начал дергать двери, которые были заблокированы. — Выпусти немедленно, не хочу тебя видеть!
Келл разошелся не на шутку, бессилие убивало и тогда он накинулся на Манчини сзади. Лауро на мгновение потерял управление и они едва не врезались в столб.
— Что ты делаешь, совсем идиот?! — закричал Манчини. — Хочешь, чтобы мы убились??
Бессилие Келла переросло в безудержные рыдания.
— Выпусти меня отсюда!
Лауро притормозил.
— Послушай, я просто хочу поговорить. Давай мы поговорим, а потом ты пойдешь, куда захочешь, хорошо?
— Мы уже поговорили, помнится, ты все сказал, что хотел. Хватит с меня, больше ничего не хочу слышать!
Как только Манчини открыл машину, Келл выбежал и помчался по улице, но Лауро быстро догнал его.
— Пусти, пусти! Не прикасайся! Я буду кричать и позову полицию, я несовершеннолетний!
Как дикий зверек, отчаянно защищающий все, что у него осталось — свою жизнь, он накинулся на Манчини драться.
— Успокойся, я сказал! — вышел из себя Лауро. Он схватил парня так крепко, как только мог и прижал к себе, лишив малейшей попытки к сопротивлению. Келл продолжал беззвучно рыдать.
— Послушай меня, — сказал Лауро, наклонившись к нему, — я знаю, ты не хочешь, но тебе придётся. Я знаю, что причинил тебе жестокую боль, что нет мне оправдания, но я хочу, чтобы ты кое-что знал.
Келл продолжал беззвучно рыдать, уткнувшись лицом в рубашку Манчини, он был совершенно обездвижен и не имел возможности даже пошевелиться.
— В ту ночь, когда мы с тобой виделись в последний раз, ты заснул, а мне позвонил охранник. Он сказал, что нас пытались взорвать. Тогда я принял решение, подумав, что не имею никакого права рисковать твоей жизнью. И я сказал то, что сказал… Лучше причинить боль, чем лишиться жизни. Я не имею права тебя в это все втягивать. Келл?
Манчини приподнял голову парня за подбородок: по его лицу катились слёзы.
— И почему ты вдруг решил сказать мне это? Хватит мучить меня, — прошептал Келл, — оставь…
— Сегодня я понял, что не менее опасно бросить тебя на произвол судьбы и оставить одного. Ты ещё не знаешь, кем был тот тип, с которым ты танцевал и целовался в клубе. Где гарантия, что это не один из подосланных убийц? Ведь все видели нас вместе в «Сакуре».
— Да ты просто ревнуешь!
— Ну не без того, — ответил Манчини. Келл обнял его за талию и снова расплакался. Лауро бережно поглаживал его по голове, как отец, утешающий своё дитя. Вокруг была ночь, темнота — чужая, холодная, как знать, кто прячется в ней? Манчини крепче прижал Келла к себе.
— Если бы ты только знал, как я скучал по тебе, Келл… — прошептал Лауро, прикоснувшись губами к светлым волосам парня.