— Эта вышивальщица — из дев Шу-эна, мкэ Уэлэ? – раздался тихий, но сильный голос –  из сгущающейся тьмы вынырнул высокий человек, закутанный в плащ.

— Да, ли-Игэа. Как вы догадались? По ее покрывалу? Ей недолго его носить! Она скоро примет новое посвящение… – забормотал Уэлэ.

— Я думаю, ей можно было бы поручить ухаживать за мкэн Флай. Сколько лет ты провела у дев Шу-эна, дитя?

— Я росла в их общине с детства, — пробормотала Сашиа в растерянности.

— Очень хорошо. Мкэ Уэлэ не будет против, если я объясню этой девушке, как следует ухаживать за больной? У нее понятливые глаза. Я хочу оставить вашу старшую жрицу в надежных руках.

— У нас полно таких девок-вышивальщиц, как эта, — буркнул Уэлэ.

— Я заметил, что они глупы, как молодые цыплята. Им ничего невозможно объяснить. В какой общине ты росла, дитя мое?

Он повел ее в сторону роскошного дома заболевшей Флай.

— Близ Лэ-Тиоэй. Оно разорено сокунами, воинами Уурта, отвечала Сашиа.

— Вот как! Скажи мне, ты знаешь, откуда это – “При лихорадке, которая случается от невоздержания в яростной части души, свет должен как можно меньше раздражать глаза…»

— «… а звуки — уши. Отвар из пяти главных сонных трав поля приносит самою большую пользу, если его давать ежечасно». Это — «Большой свиток целебных трав».

— Молодец! – похвалил ее Игэа.

      Игэа уже раскладывал на низком столике сухие пучки лекарственных трав. Из-за перегородки доносился храп — там на подушках почивала заболевшая Флай.