— А… Разумно! Что ж, есть тут у нас один — бродяга, который пруд Уурта осквернил. Теперь рабом стал. Нечего по дорогам шляться. Конь у него красивый — Уурту понравится…

— А нельзя ли взглянуть?

— На коня-то? Можно. Конь породы редкой, такие только на островах Соиэнау водятся.

— На бродягу. Если он мне подойдет, то я сейчас же и отправлюсь с ним в обратный путь.

— Ли-Игэа, темно уж.

— Ничего, здесь недалеко, и возница ваш опытный, и кони хороши… Как старший жрец?

— Хвала Темноогненному — движение его соков прекратилось.

Игэа неожиданно расхохотался. После того как они с Уэлэ выпили замечательной настойки, которую готовила  захворавшая ныне Флай, белогорец стал более общительным и более снисходительным к жрецам Уурта.

— Когда движение соков у больного прекращается, ни доктора, ни Уурта не хвалят. Ты хотел сказать — у него понос прошел?

— Ли-Игэа напрасно придирается к моим словам. Мы, тиики Уурта, понимаем не меньше белогорцев!

— Нисколько не сомневаюсь, — кивнул Игэа и поднял взор к темнеющему небу, на котором уже стали зажигаться звезды.

— Когда приносят жертвы, мы можем с точностью сказать по печени и селезенке, благополучно ли будет начинание жертвователя. А если рассечь диафрагму живого человека, то по движениям брыжейки можно почти наверняка угадать  о…

Игэа, едва справивший с тошнотой, перебил его:

— Как у вас все интересно здесь устроено — конюхи прямо так и живут в конюшне.