Вышивальщица — та самая — тенью скользнула около стены и приблизилась к ним.

Она прижала палец к губам и поставила на земляной пол небольшую корзину с лепешками и гроздью сочных ягод.

— Это масло плодов луниэ, — она стала на колени рядом с Каэрэ. — От него тебе станет легче.

Серьги, масло и врач Игэа Игэ

— Уходи, уходи, у меня и так дел полно. У старшего жреца несварение желудка, как раз пред праздниками, у мкэн Флай — лихорадка, — лекарь выталкивал Сашиа вон из своей грязной пристройки, служившей и лазаретом, и аптекой.

— Мкэ, эти серьги из чистого серебра! А вы налили мне масла только на дно сосуда! Это противно благости Шу-эна Всесветлого!

— Вспомнила о Шу-эне! Единый владыка — Уурт темноогненный. А твой бродяга и ты его оскорбили, осквернив его пруд, — зло засмеялся лекарь.

— Мкэ, дайте хоть какого-нибудь масла! Хоть самого дешевого!

— Иди отсюда вон!

      Он хлопнул дверью. Сашиа отвернулась, прижала к себе пустой глиняный сосуд и побрела прочь. Вечерняя тьма и слезы застилали ей глаза, и она не заметила, как столкнулась с Уэлэ.

— Когда положено вышивальщицам заканчивать работу? – грубо спросил он.

— У меня все сделано.

— Такого не может быть! Садись прясть! Нет на тебя управы! Подожди, дева Шу-эна! А что ты делала у дома лекаря? Клянчила масла для своего оборванца? Он и без него поправиться, и, будь уверена, отлично начнет работать во славу Уурта…