3

После ухода «фокусника», как называла его Дорема, продолжали случаться фокусы и чудеса. Еда в столе не заканчивалась, вино не выпивалось. Стоило ей о чем-то подумать, как это она тут же находила в доме всякие мелочи, неизвестно откуда взявшиеся!
— Ай-да фокусник! — говорила Дореми. Она думала, откуда ему известно о родинке. Священник мог рассказать, или Лиз кому-то сболтнула. Она думала о странном, мучившем ее голосе в сознании.
Сны по крайней мере прекратились. Но на следующий день случилась непредвиденная беда: пришли люди, показывавшие ей бумаги и объяснявшие, что у Лиз оказался прямой наследник, которому, в соответствии с завещанием, принадлежит этот дом. Ее вежливо попросили убраться в ближайшие дни, т.к. въезжает наследник.
«Дом»! Да кто станет жить в этих трущобах! Разве что тот, кто был беднее ее. И Лиз никогда не говорила, что у нее были дети, «дом» должен быть принадлежать Дореми. Но она своими глазами видела бумаги… Чертовщина какая-то! Наверняка это проделки фокусника! Как бы там не было, но факт оставался фактом — она на улице. Не зная, куда идти и что делать в такой снегопад и мороз, Дореми собирала чемодан, в который сложила вещи пятилетней давности, из которых уже выросла, натянула на лоб капюшон старенького пальтишка, и побрела куда глаза глядят. Просил есть не только желудок, но и сапоги. «Скатерть самобранка» осталась в доме, который ей больше не принадлежал.
Дореми села на заснеженную лавочку, буквально провалившись в сугроб. Рядом приятно запахло какой-то дорогой ароматизированной сигаретой. Рядом, закинув ногу на ногу, сидела рыжеволосая женщина.
— Это вы лишили меня крыши над головой?! — гневно спросила Дореми. Она фактически не имела никакого права кидать такие нелепые обвинения, но внутреннее чутье не ошибалось.
Харон посмотрел на нее и задорно подмигнул. В его глазах плясали огоньки, а лицо казалось прорисованным гениальным художником. Огненный цвет волос в сочетании со снегом, смотрелся как «лед и пламень».
— У нас начинается новая жизнь! — сказал Харон. — Пойдем! — он схватил ее за руку.
Дореми вырвала руку:
— Никуда я с вами не пойду!
— Как хочешь, — спокойно сказал Харон безо всяких уговоров. Он побрел прочь.
Дореми осталась одна в ледяном царстве. Ей стало страшно и показалось, что она сейчас умрет, или ее съедят, неизвестно откуда взявшиеся, дикие звери. Снова начался снегопад, усиливался мороз, сумерки возвещали о приближении темноты, а под ложечкой противно сосало. Дореми поплелась вслед за Хароном.
— Ты будешь моей принцессой, — сказал Харон. — Моей маленькой девочкой. Я — твой отец и сумею о тебе позаботиться.
Дореми ничего не ответила, мрачно плетясь рядом.
Харон снял самый дорогой отель, какой был в этом месте. Заказал много еды, шампанского, цветов. Последний букет, который принесли, напоминал граммофоны, которые плелись на стенах ее старого дома.
— Как в детстве, — шепнул Харон.
Дореми никогда не бывала в таких дорогих местах, и чувствовала себя не в своей тарелке, Золушкой на балу. Она поглядела на свой старый, изъеденный молью, свитер, из которого давно выросла, и потертые джинсы. НЕ успела она о них подумать, как в номер стали заносить коробки с различными подарками, перевязанными яркими ленточками. На коробках были цветные открытки, в которых говорилось, что все эти подарки от отца. В коробках не было ничего лишнего, только то, что она хотела, представляла, мечтала. Все те вещи, которые были ей нужны.
— Надень одно из этих платьев, — сказал Харон. — Ты — принцесса, не нищенка. Ты будешь блистать.
Он начал доставать дорогие украшения в красивых футлярах. Дореми ахнула, она до сих пор не могла понять, что происходит. Платье ей очень шло. Она действительно казалась принцессой.
— Помни, что я люблю тебя, — сказал Харон.
Шампанское ударило в голову. Харон проводил ее в комнату и, нежно поцеловав в голову, пожелал спокойной ночи. Сам он спал в соседней комнате.
Дореми увидела огромную,. очень мягкую постель, с накрахмаленным кружевным бельем, источающим аромат цветов. Она свалилась на эту волшебную кровать, словно провалившись в тончайшее облако. Она перебирала шелк голубого платья, которое ей так шло, трогала кулоны и браслеты на шее и руках.
Какая удивительная была жизнь! На кровати лежала открытка с огромными розами. Дореми раскрыла ее: «Помни, что я люблю тебя»…
Она погрузилась в спокойный и безмятежный сон. Во сне ей казалось, что он очень нежно обнимает ее, хотя рядом никого не было.