26

Фил и Лео продолжали репетицию новых песен. Свой дуэт они назвали Umpires of Elegance (что-то вроде «судей изящества»).
Фил с каждым днем все меньше думал о Локи, все больше поражаясь таланту пятнадцатилетнего светловолосого мальчика. Лео нравился ему с каждым днем все больше. Сколько раз Фил мечтал целовать эти губы, гладить это тело! Оно лежало рядом, но Фил не мог коснуться его… что породило в душе несчастного новые страдания.
Сколько раз Фил намекал и всячески показывал Лео, что неравнодушен к нему. Лео же делал вид, что ничего не замечает и все было, как всегда.
Вот мальчик провел смычком по струнам скрипки и окрестности огласила нежная и очень грустная музыка.
Фил начал петь:

Я буду сегодня
Игрушкою мертвой твоей.
Своею рукою
Меня этой ночью убей.
И я стану пеплом,
И я буду прахом.
Поцелуем смерти
На твоих губах.

Его прекрасный голос лился из самых глубин души. Вот скрипка отыграла свое соло и Фил снова запел:

Наполни меня болью
И я воскресну снова.
Назови мое имя
И умри со мною…

— Браво! — послышался голос. — Бесподобно!
Фил смутился и перестал петь, а Лео опустил смычок. Они увидели перед собою длинноволосого бородатого человека лет сорока.
— Ай-да черти! Браво! — не переставал восхищаться он. — Вы приезжие? Никогда раньше не слышал вас.
— Наша группа существует всего лишь пару недель… — сказал Лео.
— Восходящие звезды? Вот что, черти, в пятницу приглашаю вас выступить в моем готическом клубе «Склеп». Хорошие бабки вам не помешают?
— Но у нас нет костюмов, — сказал Лео.
Мужчина протянул купюру зеленого цвета:
— Это аванс. Итак, до пятницы.
Такие перспективы взбудоражили и Лео, и Фила. Вот так, из ничего, целое выступление!
— Пойдем, купим ткани, — сказал Лео.
— А кто будет шить?
— Сами будем, в ателье дорого и этих денег не хватит.
— Сами? — изумился Фил.
— У нас нет выбора.
Они совещались и сошлись в конце концов на черном и белом фраках.
— Я не умею шить! — воскликнул Фил, когда они устремились к своей поляне с двумя рулонами ткани.
— Будем учиться. Измерь мою талию и отметь ткань угольком.
Фил обвязал ткань вокруг талии Лео. Руки его трусились, он нервничал, борясь с искушением измерить его талию своими руками.
— Леонардо… — проговорил Фил, жалобно заглядывая ему в глаза.
— Отметил? — Лео отвел взгляд в сторону. — Теперь можно начинать кроить.
Он сделал вид, будто бы ничего не заметил. Фил удрученно взял ножницы в руки. Никогда Лео не полюбит его. Никогда он не вкусит взаимной любви! Он, изгой, проклятый собственным братом.