Клаус лежал в постели в расслабленном состоянии. Он смотрел в потолок, слегка ободранный, потемневший от времени и дождей. Он думал, думал о Луи. О том, какие нежные были у него руки, какими вкусными были его губы с привкусом горячего шоколада, как мягко лился его голос, подобный журчанию родника…
Нет, Луи не придет. Нет ему места в доме зверя. Но куда идти Клаусу? Теперь это его дом, Локи — его семья, ведь он сам зверь и должен быть с себе подобными. Ему не выжить в одиночку. Но это значит, что он навсегда потерял Луи. Своего мертвого прекрасного мальчика. Клаус чувствовал себя негодяем и предателем.
Но тут открылась дверь и вошел Локи. Дерзкий, своенравный, красивый. И образ Луи растворился, как паутина, промокшая от ливня. Клаус смущенно посмотрел на него и неловко улыбнулся. Он восхищался Локи.
— Здравствуй, родитель!
— Здравствуй… — Локи был сегодня какой-то рассеянный, не такой, как обычно.
Он стоял, как статуя, молча и без движения. Потом вдруг резко снял пиджак, небрежно бросив его на кресло.
— Ну что, не поиграть ли нам в морской бой? — мужчина кинулся на постель, подхватив Клауса и сжав в своих объятиях. Парень не успевал отвечать на его ласки и поцелуи. Он задыхался в объятиях Локи, страсть зверя давила на него.
Было такое ощущение, что Локи чего-то сильно ожидал, но не получил и теперь выплескивает это все на новоиспеченного отпрыска.
Мужчина остановился и лукаво посмотрел на Клауса с насмешливой улыбкой:
— Что, трахал тебя кто-нибудь лучше, чем я?
Клаус хотел сказать, что кроме Луи и самого Локи его больше никто не трахал, но решил опустить этот аспект и лишь сдавленно сказал:
— Нет…
— То-то же! — удовлетворенно сказал Локи. — Я тебя сейчас так трахну, что будешь кричать, что хочешь еще снова и снова.
Он перевернул мальчика на бок. У приоткрытых дверей стоял Фил. Он был белый, как стена в больничной палате. Широко раскрывшимися, как у куклы, глазами, Фил смотрел, как Локи спит с его родным братом. И как нравится это последнему. Как он обнимает его, как целует!
У Фила больше не было эмоций, не было слез. Он молча ушел на кухню и взял здоровый кухонный нож. Парень посмотрел на свою тонкую, бесцветную руку, трясущуюся, с синими прожилками вен, и провел по ней ножом. Через некоторое время керамика на кухне стала складываться узорами и орнаментами, как в калейдоскопе. В ушах зазвенело, голова закружилась. Фил упал и едва не расшиб голову о косяк стула.