Фил уже целые сутки лежал, уткнувшись в подушку. Локи начало это раздражать.
— Опять нюни пускаешь, ну сколько можно, мальчик!
Фил поднял заплаканное лицо:
— А в грусти можно видеть прелесть… Можно черпать в боли силу, можно отдать полжизни за один твой поцелуй, за один твой ласковый взгляд, за прикосновение твоих нежных рук, за то, чтобы слышать биение твоего сердца, за возможность любоваться тобою спящим…
Локи заслушался. Даже его, погрязшую в разврате душу, тронула эта исповедь несчастного ребенка, которого он совратил и который так сильно в него влюбился.
Локи, сидя в кресле, взял Фила за руку и притянул к себе, другой рукой обняв за талию.
— Что, неужели так все серьезно? — казалось, его глаза смеются.
Видя, что на глаза мальчика снова набегают слезы, Локи взял его лицо в свои руки и поцеловал в губы:
— Все хорошо. Я люблю тебя.

Стая огромных собакообразных волков рыскала в поисках добычи. Впереди бежал волк с темно-красной шерстью, рядом черный, поменьше, видимо, совсем молодой.
Клаус мог чувствовать, что говорит ему Локи. Для этого не нужно было раскрывать пасть. Они могли общаться безмолвно, могли читать мысли друг друга.
— Ржание лошадей. Откуда ночью в лесу лошади? — уловил Клаус мысль Локи.
Почему-то Клаусу не нравилась сегодняшняя ночь. Было не по себе, будто бы что-то должно было произойти. Вспоминались увещевания Людвига.
Ржание лошадей раздавалось все ближе и вскоре Клаус заметил человек десять всадников и среди них две женщины в масках.
— Охотники! — подумал один из стаи.
— Мы их разорвем! — ответил Локи.
Послышались выстрелы. Раздался жалобный вой одного из волков.
— Роберт мертв, ружья заряжены серебряными пулями, это облава!
Клаус чувствовал, как бьется от страха его собственное сердце.
— Серебряные пули — верная смерть, уходим! — услышал он мысли Локи.
Послышались новые выстрелы и снова раздался вой. Клаус пустился следом за Локи. Лошади неслись, как угорелые, чувствуя, кто перед ними. В таком припадке они могли сбить с ног, — а это легкая добыча для охотников. Клаус почувствовал, что отстал от стаи и потерял Локи. Его охватил панический страх.
— Вот он! — промчалась верхом на белом коне одна из женщин, темноволосая, и в лапу Клауса угодила пуля. В ту самую, которую недавно Локи освободил из капкана. Клаус покачнулся, упал на задние лапы. Раздался жалобный вой и глаза волка увлажнились слезами боли.
— Тащите сеть, мы поймали оборотня! — кричала женщина.
— Папа!Папа! — звал Клаус.
— Мы придем за тобой, — поймал он мысленный сигнал Локи.
Огромная сеть опустилась сверху на Клауса, поглотив его с головой. Сил сопротивляться больше не было. Волк лишь поскуливал от невыносимой боли.
— В клетку его! — не унималась женщина. — Утром я докажу вам, что это самый настоящий оборотень.
Охотники почти всю ночь не смыкали глаз, наблюдая за зверем в клетке. Наутро они увидели в ней молодого парня с длинными волосами.
Парень был в крови, потому, что нога его была прострелена. Охотники начали креститься:
— Тьфу ты, дьявольщина какая-то! Заколите его вилами, этого нечистого!
— Закопать его лучше в землю живьем!
— Спалить вместе с клеткой!
Версий еще могло прозвучать очень много, но Изольда, в своих охотничьих сапогах, заткнула рот всем.
— Не трогать мальчика, он наш! Вот вам обещанные деньги, проваливайте отсюда и забудьте, что вы здесь видели раз и навсегда.
Обрадованные хорошей подработкой, охотники быстро разошлись.
Изольда схватила плеть и подошла к клетке, словно укротительница тигра.
— Ну что, мальчик, рассказывай-ка нам кто ты такой, иначе эта плеточка может кожу снять вместе с мясом с твоей больной ножки, ой, извиняюсь, лапки!
Клаус больше не мог выдерживать такой умопомрачительной боли и рассказал подробно, что его связало с Локи и каким образом он сам стал оборотнем.
На лице Изольды отразилась самодовольная улыбка:
— Да, интуиция меня еще ни разу не подводила.