Ричард улыбнулся, но тут же вздохнул.
-И что осталось…
-Ну, от того, что было раньше, практически ничего. Это жизнь, Ричард, что я тебе объяснять буду!.. Но сейчас есть другой Ричард Тайлер. И этого человека я ценю безмерно! Не только потому, что он – мой друг, часть моей души, моей жизни. Этот человек вмещает в себя большой талант и большую душу. Твоя музыка, Ричи, твои песни… Это не может быть чем-то отдельным. Они отражаются на тебе самом, и это любит Мэри. Это любят все твои поклонники, которых немало, и это и есть истинная твоя красота. Та, что не тускнеет со временем.
Ричард пожал руку Брэндана.
-И что же было дальше? – спросил тот.
-А дальше… Эдди вытащил ее на сцену, заставил петь с нами. И она пела, она провела с нами весь вечер, напилась, совершенно не умея этого делать, и конечно же вырубилась почти… Это было так реально, Брэндан! Она была так естественна, так мила, даже совсем пьяная. Смешная девочка в смешном костюме, вызывавшая совсем не смешные чувства… Я спятил просто! Я сошел с ума, чего со мной практически никогда не случалось в отношении женщин! Я смотрел на нее и … сердце рвалось и таяло одновременно. Хотелось схватить ее, сорвать с нее этот дурацкий сказочный костюм, ласкать и обладать ею, милой, нагой и беззащитной, а потом сгрести в охапку, прижать к себе и никуда, ни за что не отпускать!.. А она выглядела совершенно растерянной, глупенькой, недоверчивой. Несла какую-то чушь… Я нашел ее в комнате отдыха. Помнишь? Вернее, там две комнаты было и вторая вмещала в себя только огромную кровать… Там, на той кровати она и спала. И я… лег с ней рядом, я был раздет, напугал и смутил ее, а она… она сама достала меня, она одним лишь робким поцелуем в спину просто взорвала меня и я… я взял ее. Брэндан, я помню, как я спал с Мэри, но уже нынешним, вот таким. Слава Богу, оставившему мне силы, за которые мне не стыдно! Но в том сне я чувствовал себя на пике той самой силы, на пике своего обаяния! И я стал первым. Понимаешь ты, первым ее мужчиной!! Ничего подобного я никогда не испытывал… Так реально, Брэндан, так невыносимо чувственно! До слез!.. Кажется, потом я уснул, и то, что случилось, пока я спал, я тоже видел… — Ричард вздохнул, утер слезу, усмехнулся. – Потом пришел Эдди. Он и тогда говорил, что на той кровати можно спать нам всем вместе, если приспичит. Но вы с Джорджем всегда уезжали на такси, а мы оставались, проводя те ночи порой черт знает как… И он лег с нами, он говорил с ней, он сказал ей то, что оказалось настоящей правдой, правдой ее жизни – она никогда не будет принадлежать никому, кроме нас и нашей музыки. Никогда!.. И… Брэндан, она целовалась с ним. Так чувственно, так нежно! Она обожала его, плакала в его объятиях, а он плакал в ее руках…Господи, едва не отдалась ему! Да-да, и не смотри так! Я тоже был в шоке, меня едва не разорвало при мысли, что такое могло бы случиться на самом деле. И Эдди… Мой лучший друг!.. А потом, Брэндан, потом я понял, я просто почувствовал – это странная, это бьющая наповал, но истина. Она… Когда-то она услышала нас впервые, она приняла нашу музыку, как кровь при переливании, и она стала ее жизнью. Голос Эдди берег ее душу, словно, беря за руку, обнимая и уводя от беды, печали, боли… Он стал ее спасением, и она знать не желала ни о ком больше. И Эдди повел ее, повел ее к нам, ко мне – его душа, такая одинокая при жизни, нашла эту девочку, тоже неимоверно одинокую. Теперь она со мной, оставив часть себя ему. И иначе, как любить нас обоих, она не сможет… А главное, Брэндан – она никого не сможет любить, совсем никого, понимаешь? Другая уже плюнула бы на все свои иллюзии, нашла бы кого-то моложе, без проблем и исчезновений… Но она живет только нашими именами, она погибнет без нас. Поэтому ее надо найти немедленно, Брэндан. Немедленно!
