-Мне бы очень хотелось рассказать вам обо всем, если бы я точно знала, что вы сможете меня успокоить, прогнать мои страхи, — ответила Мэри. – Но этого не сможет никто. Во всяком случае, никто из моих здешних знакомых. Мои переживания – это и прошлое, и настоящее и… будущее тоже. Все связано и ничего не изменить, пока я сама не встану и не получу возможность действовать. Хотя, и тогда, наверное, чудо должно случиться…
-Вы не хотите пооткровенничать? Может, так вам легче станет? Это ведь совсем не то, что все держать в себе, втихушку плакать!.. Понятно, что я для вас человек абсолютно чужой и ваша жизнь, а тем более, ваши личные переживания меня нисколько не касаются. Но… может быть, для вас станет неким спасением, если вы мне расскажете, что вас так мучает. Говорят же, что чужому человеку гораздо легче все выложить, нежели близкому и даже родному. Как вы думаете?
Да уж лучше она все Берни расскажет, который и так практически все знает, чем этому доктору, который и смахивает чем-то на доктора Ватсона, но настойчивость, с которой он пытается выведать ее тайны, уже настораживает!.. Впрочем… Чем упрямо молчать, можно наговорить всякой ерунды, а потом посмотреть, во что это выльется… Но… Что, если он каким-то совершенно неведомым образом знает что-то о Ричарде? Он ведь врач, а они здесь все друг друга знают. И он может оказаться знаком с кем-то из тех медиков, что лечат сейчас Ричарда… Все может быть. И если она расскажет ему о Тайлере, о ее отношениях с ним, о ребенке, возможно, этот «Ватсон» сможет ей помочь? А если промолчит – может оказаться, она упустит свой шанс найти Ричарда. Господи, ну что же ей делать?!..