— Огонь погас без воды.

Игэа молчал, не сводя с него глаз. Потом он медленно набросил свой плащ.

— Идем, Аирэи, — наконец, сказал он.

+++

…В комнате пахло благовонными курениями.

— Откройте все окна, — приказал Игэа сразу. — Как вы можете держать больного в такой духоте? Эти курения — уже вчерашний день в медицине.

— Мы очень надеемся на твое искусство, Игэа, — сказал Иэ. — Аирэи уже тебе все рассказал?

— Он ничего не рассказал, ло-Иэ, — вы разве не знаете вашего Аирэи…

Он склонился над распростертым на белоснежной простыне раненым. Из распахнутого окна медленно вливалась вечерняя прохлада.

— Каэрэ?!

Раненый неожиданно открыл глаза — лихорадочно блестящие, с неестественно широкими даже для полумрака зрачками.

— Ли-Игэа? — прошептал он со стоном.

— Узнал? — улыбнулся Игэа. — Значит, все не так плохо, быстро поправишься. Выпей-ка вот это — он взял с подноса желтый продолговатый фрукт и, ловко разрезав его, выжал светлый сок в чашку с водой.

Каэрэ долго и жадно глотал кисловатый напиток, а потом тихо попросил:

— Мкэ, не дотрагивайтесь до кровати — очень больно…

Он сделал движение, пытаясь сорвать повязку с груди.

— Сейчас будет легче, Каэрэ.

Игэа достал из своего небольшого кованого ящичка серебряную ложку, зачерпнул ею какое-то темное и тягучее снадобье и вложил в рот больному.

Игэа обернулся к Миоци и Иэ:

— Теперь расскажите мне, что случилось? Нилшоцэа согласился принять выкуп?