Сашиа села на ковер и беззвучно зарыдала, закрыв лицо руками. Ее никто не заметил. Игэа и Иэ молча смотрели друг на друга – казалось, что они произносят слова молитвы.

«О, Тису!» — проговорила Сашиа одними губами, и шепот ее заглушали раскаты грома

Иэ взял Каэрэ за запястье и молчал, словно прислушиваясь.

— Да. Жизнь возвращается к нему. Ты недаром назван в честь Игъиора-Сокола на Скале…

— Возвращается… — эхом отозвался Игэа. — Как бы нам не потерять второго. Зачем ты отпустил Аирэи на Шу-этэл, учитель Иэ?

— Ты думаешь, что я все тот же белогорец Иэ, а он — мальчишка Аирэи, ученик белогорцев? Он уже сам возжигает светлый огонь. Он — служитель Великого Уснувшего, он сам выбрал это, что я могу ему сказать? Что Великий Уснувший открывается не только в грозе? Но я не знаю Его путей. Я учил Аирэи быть смелым. Он был хорошим учеником.

— Гроза уходит, — сказал Игэа. — Может быть, все еще обойдется.

Он с силой распахнул ставни — сначала одну половину, потом другую.

Снаружи было темно и мертвенно тихо. Дождь перестал. Факелы на далекой башне, стоявшей на горе, светили, словно запоздалые утренние звезды.

Это видение длилось несколько мгновений — потом странный свет озарил башню и полнеба. Страшный грохот разнесся по умолкшему городу.

— Молния ударила в Шу-этэл! –  кто-то закричал снаружи – кажется, Нээ.

Иэ схватился левой рукой за грудь и тяжело опустился на скамью. Игэа и Сашиа одновременно бросились к нему.