— Милость Всесветлого? – переспросил Миоци. – Хорошее, достойное имя.

Иэ отломил кусок дорожной лепешки из грубой муки, какие пекут в Белых горах, и орел жадно склевал его.

— Ну, лети же! Тебе пора… Тебе жить – в горах, а не в долинах!

Он взмахнул рукой, орел задел крыльями Аирэи по лицу, и скоро над ними раздался победный клекот. Орел покружил над учителем и учеником, поднялся ввысь и исчез из глаз Иэ и Аирэи.

— Ло-Иэ, ты знаешь – я принял высшее посвящение Шу-эну Всесветлому, — заметно волнуясь, сказал Аирэи. — Я стал ли-шо-шутииком.

— Это было твоя заветная мечта еще с отроческих лет, — кивнул Иэ, кладя свою руку ему на плечо. Как твое новое имя?

— Миоци. Ли-шо-Миоци.

— Смотрящий со скалы? Тебя ведь назвали родители Аирэи в память о великом водопаде, над которым стоит радуга?

— Да – я сменил воду на камень. А теперь я иду в Тэ-ан. Меня пригласил сам ли-шо-Оэо. Там один из последних храмов Шу-эна Всесветлого, где пока придерживаются раздельного поклонения. Во всей Аэоле Шу-эну теперь ставят уже алтари рядом с главным алтарем Уурта… если ставят. Фроуэрцы хотят, чтобы народ Аэолы забыл своих богов и свое славное прошлое… А куда держишь путь ты, ло-Иэ? – спросил Аирэи, и тень неясной надежды появилась в его зеленых глазах.

— Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой? – помолчав, спросил его Иэ.

— Я не смею на это надеяться.

— Я иду с тобой, — ответил Иэ, и в ответе его была радость, смешанная с печалью.