-Мэри?
Ричард нащупал ладонью ее голову, обеими руками прижал к себе.
-Мэри, детка, иди ко мне!!
И она приподнялась, дотянулась до него, заглянула в лицо.
-Ричард, — слезы сами бросились из ее глаз, — Ричард, ты ведь…
И голос его прозвучал, рванулся к ней одновременно:
-Ты же не исчезнешь, Мэри?!..
Со всей силы она прижалась к нему, чувствуя лишь одно – роднее, ближе, дороже его нет для нее сейчас никого на свете. Много лет восхищения и безумной надежды, сладких, чудесных грез в его, их музыке… Это не ушло, это не оставит ее никогда, как бы ни привыкла она к нему. Но теперь, после этой ночи, она в нем. И если оторвать…
-Ричард!..
-Тише, родная моя, девочка моя хорошая, тише!
Но и его голос дрожал.
-Что же теперь будет, Ричард? – она продолжала плакать, испугавшись его слез.
-Сейчас мне кажется… Может, оттого, что так странно здесь, темно, может, потому, что ночь кончается и с наступлением утра начнется другая жизнь, жизнь, в которой для меня без тебя нет никакого смысла и которая полна всяческих не самых лучших сюрпризов, у меня ощущение, что мы с тобой где-то на самом Краю земли и никого вокруг нет, что мы здесь наедине со своей Судьбой, которая прячется под маской, никак не показывая своего истинного лица. Мы совсем одни, Мэри…
-Мы есть друг у друга, разве нет? – вздохнула она, ложась щекой на его плечо и целуя его.
-О, господи, ну, конечно есть! Но… Что бы ты ни говорила, Мэри, мой возраст пугает меня. В первый раз в жизни. Я много думал о том, сколько еще смогу сделать, сколько мне осталось. Но думал, не боясь. Я никогда не считал себя гением, который должен успеть, как можно больше.