Вышел, наконец!.. Маруська улеглась, чувствуя, что тошнота проходит и в голову лезет еще слабенькое желание выпить кофе и съесть бутерброд с сыром… Что же там в консульстве? Что может быть не так? Зачем самому консулу с ней разговаривать? Стоп, надо позвонить Юльке!

Маруська схватила телефон и набрала Юлькин номер.

-Юль, привет!.. Слушай! Во-первых, меня завтра опять не будет…

-Звони Николавне! – немедленно рявкнула Юлька. – Она ругалась сегодня. Сначала, говорит, мне пусть звонит, а потом хоть всем архангелам!.. Что случилось-то?

-Хорошо, Юль, я поняла… Да нет, все в порядке, вроде бы… Только непонятно как-то. Документы у меня забрали, никаких придирок, возражений. А сейчас вот звонил какой-то тип из консульства и заявил, что сам господин консул ждет меня завтра к тринадцати часам к себе на прием. Юль, что это может значить?.. Не знаешь… Но это не означает, что мои документы не в порядке или они отказывают мне по какой-то причине?… Да нет, я тоже так подумала и тип этот сказал, что уж если что-то с документами, то консул здесь ни при чем и самолично сообщать мне об этом ему не резон. Но что же это может быть?… Ладно, подожду до завтра, ты права. Больше мне сейчас все равно ничего не остается. Просто страшно как-то… Не буду, хорошо!

Маруська улыбнулась на Юлькино увещевание не переживать.

-Тогда до послезавтра!

И Маруська с удовольствием съела бутерброд с сыром, выпила чашку кофе и пораньше улеглась спать. Плевать на Славку! Она потребовала выключить свет и телевизор, зная, что Славик пойдет смотреть его к маме в комнату – он не хотел пропустить какой-то фильм. Так лучше – она побудет одна, уснет спокойно… Ей и впрямь удалось быстро уснуть, но посреди ночи она вдруг почувствовала, как кто-то касается ее волос. Еле-еле, едва ощутимо. Славка! Маруська дернулась, проснулась окончательно, повернулась к Славику, готовая послать его подальше, но увидела, что он крепко спит, завернувшись в одеяло спиной к ней. Он даже храпел и явно не наиграно, натурально. Но тогда… тогда что это было? Может, показалось? Она улеглась обратно и замерла, возможно, надеясь, что что-то еще произойдет. Но ночь была темна, глуха. Тишина стояла такая, что даже в ушах звенело. Хотя здесь, в центре Москвы всегда шум от машин, ночных гонщиков, пьяных компаний во дворе. На этот раз она не слышала ничего. Абсолютно! И тогда Маруська обхватила подушку руками, прижалась к ней щекой и подумала о Ричарде. Так подумала, точно, он лежал рядом с ней, точно, не к подушке она жалась щекой и губами, а к плечу его или губам.