Я, внезапно разозлившись, поднимаю ложку с пола и с силой кидаю ее в раковину.

— Мама, меня комарик укусил, — хнычет Артем.

— Конечно, в этом доме так грязно, что водятся всякие комарики, пауки и злобные мухи! — гладит сына по голове Анфиса.

— Мне кажется, вы слишком у меня загостились, — пытаюсь говорить без эмоций, но голос срывается на последней ноте. — Вам домой не пора?

— Я загостилась не у тебя, а в родительском доме, — кидает Анфиса. — И ты нас выгоняешь? На верную смерть? Свою сестру и ее семью?!

Возмущения в ее глазах хватит, чтобы сыграть в хорошем бразильском драматическом сериале сезонов эдак пять подряд. Артемка, которому вроде как не надо было говорить об эпидемии слушает ее речь с удивлением. Я скрещиваю руки на груди.

— Президент сказал, что запрещает выходить из домов. Работают только экстренные службы по жизнеобеспечению города, — вставляет Олег. — Даже магазины и аптеки закрыты. А у тебя такой склад продуктов. Ты же разрешишь нам здесь остаться?

Я невидимой рукой закрываю себе рот, дабы из него не полетели слова, которые восьмилетнему ребенку слышать необязательно.

— Делайте, что хотите, — хрипло сдаюсь я. — Только не лезьте ко мне. Я буду в своей комнате. И объясните своему отпрыску, что во время эпидемии руки нужно мыть каждые пятнадцать минут. А особенно после его планшетов, гаджетов и прочего.

***

— Гена, Боже, Геночка, Мурзик! — я слышу его голос в трубке и захожусь в истеричном плаче.