— Ничего страшного, — пытаюсь я выдавить из себя одобряющую улыбку. — У тебя такой опыт. Найдешь другую работу.

— Я уже полгода ничего не могу найти, — резко отвечает Анфиса и выпивает залпом остатки шампанского.

В моей голове вдруг проскальзывает искра понимания, озаряя странный визит и наигранное семейное примирение ярким светом.

— А у Олега магазин прогорел, — подтверждает мою догадку Анфиса. — Он нашел новых поставщиков, а у них оказался некачественный товар… Пришлось выплачивать компенсации клиентам… А кредит мы так весь и не погасили…

Я молчу, как неживая. Я знаю, к чему она клонит и не собираюсь облегчать ей задачу.

— Ох, Анечка, — сестра смотрит мне прямо в глаза, — мы попали на деньги. И… Я подумала… Этот дом, в котором ты живешь после смерти родителей… Это же наше совместное имущество. Мы могли бы его продать… и поделить…

Она наконец-то сказала ту мысль, что мучила ее весь вечер. И, если честно, по сравнению с известиями об апокалипсисе и неизлечимом коронавирусе, эта новость показалась мне страшнее.

— Ты шутишь? — я со стуком ставлю на стол пустой бокал. — Дом по завещанию принадлежит мне. Как же я сейчас зла! Вот зачем они приперлись сюда всем семейством. Вымогать то единственное, что досталось мне от родителей.

— Но я могу оспорить завещание, — дерзко выдает мне сестра.

Я на пару секунд лишаюсь голоса.

— Ты же прекрасно знаешь волю мамы с папой. Тебе еще при их жизни достались две квартиры от обеих бабушек плюс гараж. После их смерти ты унаследовала дачу и отцовскую машину. Мне завещали только этот дом, который не стоит и половины того, что перешло к тебе.