— Как давно у него укус?

— Неделю уже.

И что я за дура? Почему не задумалась о том, что комариные укусы так долго не задерживаются на коже? И эта Анфиса, которая все время мазала его каким-то кремом. Я же знала! Где были мои глаза?

— Не-е-ет! — стонет Гена. — Зачем ты их впустила? Что теперь будет?

Я убито молчу, играю с кончиком черного локона. Волосы посечённые, сухие и невероятно грустные. Как и вся моя никчемная жизнь.

— Анечка, — его голос снова потерял силу, я вслушиваюсь в прощальный хрип. — Пообещай мне. Если ты заболела, то… если оно начнется… не пытайся выжить… убей себя…

Он снова кашляет, каждый звук, как плаха палача, опускающаяся на мою неразумную голову. Я сжимаюсь в комок.

— Это очень больно, — пытается закончить фразу мой друг, — жить в агонии… я так тебя люблю… я не хочу… я умоляю…

Голос прерывается помехами, хрипом и кашлем. Я откидываю назад свои лохмы, провожу рукой по пылающим губам.

— Да, любимый. Я обещаю. Встретимся с тобой на небесах.

***

Прошло две недели с нашего разговора, а будто целая жизнь пролетела.

После разговора с Мурзиком я пошла к Артему и осмотрела его «укус». Их было несколько, по всей поверхности руки, а самый первый уже начал загнивать. Я погладила мальчишку по голове, закрыла его в комнате, достала из заначки дешевую бутылку водки и собрала семейный совет. Анфиса плакала, Олег курил, даже не в форточку, а прямо нам в лицо. В тот момент мы еще верили, что, возможно, это не COVID. Неделю спустя надежда умерла, как принцесса Диана — трагически и быстро — Артем начал с силой дышать опавшей и похудевшей грудью и жаловаться на нехватку кислорода.