Тут  ко  мне  подскочила  и  Джейн  вся  перепуганная. В  своем, том  опять коротеньком  домашнем  халатике, она  вылетела  из  каютного  трюма, теряя по  дороге  свои  мягкие  домашние  тапочки. Она  упала  на  колени  прямо  ко мне. И  легла  на грудь, и  я  обнял  ее.

  Джейн  запричитала — Живой! Живой!

  И  приподнялась  оперевшись  по  сторонам  руками. Над  моей  грудью, выгнувшись  в  гибкой  спине, как  дикая  кошка. И  посмотрела  на  меня полными  любви  в  слезах  черными  красивыми  глазами. Кроме  любви  и  слез  в  глазах  Джейн  ничего  больше  не  было. Она сделала это совершенно, не смотря на своего брата Дэниела. Хотя того этакое поведение своей сестренки Джейн уже не удивляло.

  Но, я был по-настоящему ошарашен.

— Девочка, моя. Да, куда  ж  я  от  тебя, теперь  денусь — сказал, я  ей, немного успокоившись — Разве  я  тебя, теперь  оставлю. Вы  мне  оба  стали  как  родные.

  Она  не  на  шутку  напугалась, когда  из  воды  выскочил  первым, как ужаленный  ее  брат  Дэниел. Сбросив  баллоны  и  ласты  с  маской, прямо  в гидрокостюме. Он  бросился  вниз  в  трюм  к  каютам.

  Он, крикнул — Акулы! Владимир! — и  кинулся  на  кухню, как  мне, он  потом рассказывал. Там, чуть  дальше, за  углом  главной  каюты  в  конце  коридора, где  был  на  круизной  яхте  душ  и  технические  комнаты. Слева, и, оттолкнув свою  сестренку  Джейн  в  сторону, чем  не  слабо  ее  перепугал. Схватил первую  попавшуюся  кастрюлю  с  варенным  мясным  консервированным супом, который  варила, да  не  доварила  Джейн, и  вылил  далеко  по  носу Арабеллы.