— Я  твоя, любимый! — она  громко  говорила  мне — Я  твоя, возьми  меня, Владимир! Войди в меня! Ты единственный кому я это разрешаю!

Джейн  сама  своими  смуглыми  загоревшими  до  черноты  девичьими  руками расстегнула  тот  свой  купальника  лифчик, сбросив  его  с  грудей  вверх  на  лямках  себе  под  подбородок. И  подставляя  мне  под  поцелуи  черные большие  торчащие  навостренные  в  мое  лицо  соски. Ее  девичьи  трепетные упругие  такие  же, как  и  руки, загоревшие  до  угольной  черноты  молодые  груди, закачались  перед  моими  глазами. И  я  как  чумовой, принялся  ласкать свою  Джейн, снимая  свои  единственные  на  моем  мужском  нагом мускулистом  молодого  еще  тридцатилетнего  русского  моряка  теле  плавки.

                                              ***

— Что  мы, теперь  будем  делать  ночью? — спросила  еле  слышно, шепча  мне на  ухо, моя  в  постели  любовница  Джейн — Если  с  утра  начали?

— Заниматься  снова  любовью — сказал  ей  я.

— Бог  мой, уже  пять! — она  простонала  и  прижалась  ко  мне  всем  снова голым  своим  черным  от  загара девичьим  молодым  и  горячим  телом двадцатидевятилетней  латиноамериканки. Обняв  меня. Прижавшись  своим овальным  голым  с  круглым  красивым  пупком  животиком  и  волосатым лобком. Любимая  прижалась  влажной  от  моего  семени  женской промежностью  к  моему  голому  животу. Джейн  теребила  мои  русые  волосы своими  обеими, девичьими, пальчиками  обеих, как  и  ее  все  нагое  красивое тело, загорелых  рук, лаская  мое  лицо.