На  ее  миловидной  загоревшей  смуглой  до  черноты  девичьей  головке блестели  в  ушах  маленькие  золотые  кольцами  сережки, ранее  незамеченные  мною  из-за  ее  шикарных  густых  и  черных  как  смоль  волос.

  Она, холодно  улыбаясь, смотрела  на  меня, но, стояла  специально, вот  так передо  мной, зачем, если  ей  я  был  бы  безразличен?

  Нет, моя  милая, Джейн, я  не  был  тебе  безразличен. Теперь  это  точно. Я видел  это  в  ее  наигранно  холодных  равнодушных  глазах. Девица  знала себе  цену. Она  проверяла  меня  сама. Сама  собой, соблазняя  мокрым  голым девичьим  безупречно  красивым  телом.

  Тут, на  борт  поднялся  и  брат  Джейн  Дэниел. Такой  же  загорелый красивый  телом  парень, и  посмотрев  на  нас, он произнес — Не замерзли? Может, пойдем  теперь  вниз? Становиться  к  ночи  прохладно.

                                               ***

  Действительно  становилось  прохладно, но  я  не  заметил  стремительного ночного  похолодания  воздуха  после  шторма  распаленным  любовью  к Джейн  сердцем  русского  тридцатишестилетнего  моряка. Было  уже  три  часа  ночи, и  стоял  ночной  безветренный  после  бури  штиль. Штиль  и  затишье  в нашей  песчаной  лагуне  этого  атолла.

— Я  хотел  спросить  у  тебя, Владимир — задал  мне  вопрос  Дэниел, отвлекая мои  глаза  от  своей  обворожительной  полуголой  сестренки — Ты, владеешь аквалангом?