— Подождите, мкэ Огаэ Ллоиэ, — хотел прервать его Миоци. – Я взял вашего сына в ученики, для того, чтобы…

— Мкэ ли-шо-Миоци! – перебил его Огаэ-старший. — Я беден, я никогда не смогу отдать вам деньги за Огаэ. Поэтому я умоляю: пусть я, а не он останется вашим рабом! Не смотрите, что я кажусь слишком старым – на самом деле я очень сноровист и вынослив. Я…

Миоци взял его за руку и слегка сжал ее.

— Добрый мкэ Огаэ, выслушайте меня. Ваш сын – вовсе не раб. Он свободный аэолец, каким и родился. Моя мать была из рода Ллоиэ, и я понимаю, как горело бы ее сердце и сердце ее отца, узнай они, что его дети станут рабами.

— Но как же… — растерянно забормотал Огаэ-старший. — Ведь вы… отдали… мкэ ли-шо-шутиик отдал долг начальнику училища – восемнадцать золотых монет! Я подумал… Огаэ говорил мне, что он – не раб, но он – еще совсем ребенок, и я подумал, что он ничего не понял… О, ли-шо-Миоци! – он хотел поцеловать его руку, но Миоци обнял его и расцеловал.

— Это я у вас в долгу за то, что у меня такой замечательный ученик.