В этот час Большой ипподром Метро сити был похож на декорации, в которых разыгрывается пьеса абсурда. «Кто же мог представить, что Муха отстанет от Ракеты на целый круг?!», «Свинцовый Шарик выступил лучше, чем я думал, он бы даже Торнадо обогнал, если бы вспышки не испугался», «На Стрелу? Смело-смело, как по мне, ей давно на колбасу пора», ‒ гудело на трибунах.Во весь опор гнали коротышки-жокеи своих скакунов, рождённых и живущих ради нескольких минут быстрого бега. Именно здесь, в пыли и поту, пролетала под шум трибун их настоящая жизнь. Из поединка с равными, влача за собой серые клубы, вырывался всадник как не человек и не конь, но единое существо, стремительное, могучее и неукротимое, пусть и живущее лишь краткий миг.
Но и самая упорная борьба на дорожке не шла ни в какое сравнение с той, что сопровождала её в бетонном амфитеатре. Здесь за считанные минуты сколачивались и терялись состояния, возносились к небесам и низвергались в адскую пучину человеческие судьбы.
Хотя даже самые большие ставки, делавшиеся здесь, выглядели ничтожными в сравнении с теми суммами, которыми оперировала горстка гостей, сидящих в неприметной коробочке ложи.
‒ Итак, господин Когараси, ‒ мужчина средних лет был прерван смутным гулом по другую сторону панорамного стекла, ознаменовавшим окончание очередного заезда, ‒ в декабре прошлого года вы обещали, что интересующая нас территория начнёт разрабатываться к январю. В январе вашим инвесторам было объявлено о том, что добыча ископаемых начнётся в марте. И, я думаю, ни для кого из присутствующих не являются секретом ваши планы о том, что мы будем обладать соответствующим квадратом не позднее, чем четырнадцатого апреля. А сегодня, я напомню, шестнадцатое.
Пытаюсь писать ориджи про кровь, смерть и феечек. Буду рад вашим отзывам от сравнительно миролюбивых, ‒ просто набить мне морду до более критических, ‒ распечатать работы и сжечь на них автора.
