Собрание жрецов было малочисленное, всем было скучно и хотелось домой в прохладу. Старший жрец Шу-эна — ли-шо-Оэо — не пришел: он был болен. Остальные завидовали такой удачной отговорке. В самом деле, деловитость молодого ууртовца Нилшоцэа была для них непонятной и даже раздражающей — карисутэ были давно истреблены, их потомки – сэсимэ — жили в постоянном страхе и регулярно приходили отрекаться от этого дикого и противного здравому смыслу учения раз в год, по закону Нэшиа. Почему правитель Фроуэро так озабочен, что послал своего любимца-жреца в покоренную Аэолу — искоренять зло? Зачем этот суд над безобидным врачом, который лечил даже самого ли-шо-Кээо, а теперь изобретает всякие лекарства у себя в имении и бесплатно лечит рабов? Жаль, если его осудят…  Многие так думали про себя, но не решались вслух высказывать свои мысли. Не слишком ли опасно спорить с Нилшоцэа ради него?

— Я рад, что служители Шу-эна проявляют интерес к нуждам Царства Фроуэро и Аэолы, — сказал Нилшоцэа, увидев входящего Миоци. — Искоренение врагов Уурта и темноогненой веры — насущная необходимость, как сказал великий Нэшиа, слышавший сынов Запада и верный темному огню.

      Писцы заскрипели грифелями.

— Итак, Игэа Игэ, ты сказал, что не привык праздновать дни Уурта. Об этом нам донесли тиики рощи Фериана, где растут священные деревья луниэ. Все жители Царства давно и радостью празднуют дни Уурта. Означает ли это, что все эти годы ты, Игэа Игэ, не праздновал их?