— Мкэ — левша? – осторожно спросил Огаэ, не желая, чтобы тишина, зависшая в богатой комнате после краткого ответа Игэа, продолжалась.

— Ты задаешь слишком много вопросов, Огаэ, — вдруг раздался строгий голос его наставника. – Игэа, ты хорошо отдохнул?

— О, да! Спасибо тебе за гостеприимство, Аирэи. Отдохнул, и, самое главное, хорошо отмылся после тюрьмы. Думаю, что после моего визита тебе придется обновить твой запас благовоний — я израсходовал добрую их половину.

Игэа отвел со лба прямые светлые волосы, еще не успевшие просохнуть.

— Я не пользуюсь благовонными маслами… Что ты пишешь? – спросил неторопливо Миоци.

— Письмо к Аэй.

— Я же сказал тебе, что отправил к ней гонца. Он уже успел вернуться, пока ты отдыхал.

— Спасибо, Аирэи. А нельзя ли послать и это? Я хочу успокоить Аэй после всего, что случилось, — а письмо от меня было бы как раз таким средством.

— Если так, то я пошлю гонца опять, — сказал Миоци.

— Замечательно! — просиял Игэа и, быстро написав еще несколько  безупречных строчек, свернул свое послание и запечатал его восковой печатью.

— Огаэ, убери поднос, — произнес Миоци.

Огаэ благоговейно унес письменные принадлежности.

— Не тяжело ему?- спросил Игэа.

— Ты слишком долго оставался в детстве на женской половине дома, — ответил Миоци.

— Что же — там было не так уж плохо, — рассмеялся Игэа.-  Ты уже стал брать учеников и воспитывать их в славных белогорских традициях? Сон без одежды на голых досках, подъем до рассвета для пения гимнов, вареные зерна раз в день, порка за любую провинность и тому подобное?