Сергей окликает меня и мы, зайдя в лифт, спускаемся, минуя портал, в огромный по своим размерам полутемный и мрачный  ремонтно-транспортный ангар – помесь завода, склада и гаража. Неослепляющие узконаправленные прожектора под потолком освещают лишь вход и  те зоны, где проводятся какие-то работы, а также широкий проход по центру на всю длину ангара – все остальное теряется во мраке. Я ёжусь от того что здесь ощутимо прохладно, неуютно и в сухом и свежем воздухе ощущаются запахи металла, масла и времени, как в старом историческом музее или большой библиотеке. На входе нас встречает охранник одетый также как и те, что мы встретили на верху, поздоровавшись с Сергеем, он сканирует мой браслет и молча отходит в сторону. Нам же на встречу подбегают двое немолодых мужчин в серых рабочих комбинезонах и, остановившись в двух метрах кланяться в пояс. А дальше мы идем уже вчетвером мимо прикрытых тентами контейнеров, БРЭМов, ИМР и прочих инженерных, саперных, ремонтных больших и малых средств, а также находящихся на подъёмных рампах бронемашин, станков и верстаков со стендами диагностики. Кроме двух механиков встретивших нас нам попалось еще десятка полтора работников занятых каждый своим делом и не обращавший на нас внимания, но если кто оказывался вблизи от нас, то останавливался, как вкопанный и кланялся — видимо такова была их традиция здороваться. Непривычно, но и ничего не обычного, учитывая, что в нашем мире  так принято проявлять свое почтение,  например в Юго-Восточной Азии и в домах столичных богатеев.   Уже издалека я увидел стоящую в конце зала ярко освещённую прожекторами и возвышающую над всеми остальными машинами  Серегину БШМку – Большая шагающая машина. Ошибиться было не возможно — именно ее силуэт мелькнул передо мной в первую ночь, и здесь она была единственная, у которой поднято стекло кокпита и рядом с которой копошились еще несколько работников.