-Мэри! Господи, Мэри!!

Сел на диване, оттолкнув руки Стефани, закрыл лицо ладонями.

-Где же ты, Мэри?! Девочка, прости!.. Уходите, мисс Спенсер.

Он убрал руки от лица, и Стефани увидела слезы на его почерневших глазах.

-Уходите… И если вы посчитаете нужным завтра же уйти из этого дома, я не стану вам препятствовать. Но если решите остаться, постарайтесь уяснить себе, что такого больше никогда не повторится. Я совершил ошибку, допустив то, чего не может быть, позволив вам думать, что это возможно. Ступайте к себе, мисс Спенсер.

-Но Ричард!

-Убирайтесь вон, мисс, и не смейте называть меня на «ты»! – рявкнул он, немедленно пожалев о своей грубости – такие ужас и обида отразились в ее глазах, но тут же он увидел в ее взгляде и понял кое-что, что внезапно поставило все на свои места. Да, Стефани была удивительно похожа на Мэри, но Ричард вдруг вспомнил, КАК Мэри смотрела на него, как сияли любовью ее глаза даже тогда, когда он чем-то огорчал или даже обижал ее, как в том сне, когда он отправил ее вон из номера после целой ночи любви и непереносимого восторга. Даже тогда она вся светилась любовью к нему. Через слезы, через боль, одной ногой во мраке отчаяния. В лице же Стефани, в ее взгляде не было ничего, кроме досады и неудовлетворенности. Ричарду захотелось, что бы она убралась не только из этой комнаты, но и из его дома, из его жизни. Впрочем, он понимал, что ему не хочется даже думать о ней лишь потому, что она стала свидетельницей его слабости, его предательства по отношению к Мэри. Будь она неладна эта девчонка! Будь проклят он сам! Проклят, если не найдет свою девочку, не спасет сердце свое…