-У меня кругом одни Ричарды!
-Хорошо… Я понял. Думаю, называть его Эдди тоже не стоит.
Мэри кивнула.
-Тогда… Ты удивишься сейчас… А может, и нет… Но мне бы хотелось назвать его… Келтоном.
-Господи! – вырвалось у Мэри. – Неужели…
-Выходит, так… Я уже говорил, Мэри, что те видения или сны, они были странными. Я видел себя и не себя, я узнавал и не узнавал, понимая, что вижу Ричарда Тайлера таким, каким его кто-то любит, очень любит… И я хорошо запомнил того темноволосого паренька, которого никогда не было на самом деле, но который там, в моих видениях был моим сыном. Несчастный мальчик с отравленным сердцем, который очень захотел любить… Сильный, красивый парень, сотворивший чудо собственными руками. Я так ясно видел его глаза из-под длинной челки темных, как у тебя, волос! Прояснившиеся, совсем детские в отчаянии глаза… Мне бы очень хотелось, что бы мой мальчик стал именно таким! Пусть его зовут Келтоном, Мэри! Ты согласна?
Она снова плакала.
-Что же ты, детка?! Я чем-то опять обидел тебя?
-Нет-нет… Господи, конечно же, нет! Просто… Просто я тоже очень полюбила Келтона. И мне откровенно хотелось, что бы когда-нибудь мой сын был похож на него…
-Значит, так и будет… Давай-ка, поспи. Надо-надо, Мэри!
Она улеглась головой на его плечо, повернув к нему лицо, и закрыла глаза. Ричард же все смотрел на нее, почти спящую, не выдержал и осторожно, кончиками пальцев распахнул немного полы ее халатика. Грудь ее, светлая кожа сияли в свете заходящего солнца так нежно, что ему бесконечно захотелось поцеловать их. Высвободив руку, Ричард наклонился и приник губами к ее груди, к теплу ее, такому родному, что защемило сердце. Неужели когда-нибудь ей придется куда-то поехать без него?! Да разве он отпустит?! Это его кровь, его девочка, его жизнь – все, что ему осталось, и больше не надо ничего. Эдди был прав – это тот самый момент, когда она и должна была прийти. И ничего не поздно! Ничего!.. Ему досталась удивительная жизнь… Сколько раз его спрашивали о том, что он думает о годах существования «Королевского Креста», о своей жизни в нем. Он отделывался общими фразами, тем, что от него и хотели, наверное, услышать. А главное – он сам особенно никогда и не задумывался об этом. Просто жил и все. И только теперь эта девочка позволила ему понять, ясно осознать, что в те далекие времена его молодости, его ослепительной молодости, когда «Королевский Крест» восходил звездой, происходило что-то совершенно удивительное. Он вспоминал их песни и понимал, что даже сейчас они несут в себе настоящее чудо. То самое, что заставляло закатное солнце спеть, а уставшие улицы большого города услышать легкие, почти невесомые шаги Любви, которая приходит, уходит, но всегда возвращается. Всегда! Все возвращается… Вот и он вернулся. Вернулся прежним Ричи Тайлером, забывшим усталость, готовым к развеселым гулянкам до рассвета, но в глубине души искавшим тенистые сумерки в дебрях старого парка, сладостные, трогательные объятия, взрывающие душу восторгом, затерянные тропинки, несшие почти кубарем к берегу реки, от которой пахнет свежестью и тайной, глубокой тайной самого сердца ночи и бесконечного купола небес, в который летят, потрескивая, искры от костра… Она вернула его туда, эта непостижимая девочка. Это ее дыхание он ловил губами в своих мечтах, в ее объятиях встречал рассвет, когда первые лучи солнца несут долгожданное тепло… Солнечный день под стрекот кузнечиков в высоченной траве и под звон гитары Брэндана, бег облаков в синеве и ее ладошки в его волосах. Нежные, трепещущие, чуть смущенные, но такие счастливые — она с ним!.. Взгляд Эдди. Улыбающийся и чуть грустный, задумчивый. Он знает… Он всегда все знал. И теперь она тоже узнает об этом. И тогда она поймет… Господи, да она и так все понимает! Она услышала, по-настоящему услышала их музыку и уж ей-то точно не надо объяснять, что была для него жизнь в «Королевском Кресте»!
